— Невесту, что ли? Потому, видать, и не просватали ее до сих пор, что женихи как посмотрят, так и бегом бегут блевать — она ж страшнее троллихи.
— От вида троллихи ты бы не блевал, а обоссался, — спокойно заметил кузнец.
— А то ты троллиху своими глазами видал!
— И троллиху, и кое-чего похуже, — кивнул тот. — Ты как за ворота выйдешь, Хёрвард ярл, осторожно ходи. Здесь самый край мира, дальше только земли сумерек. Так ты все ж будешь сватать йомфру Хеммель, хоть она и страшна собой?
Хёрвард помотал головой. Хмель на ночном холодном ветерке почти весь выветрился, голова была ясная, только ноги держали плоховато.
— Мне деваться некуда, — с горечью сказал он. — Да и поздно уже отступать, засмеют.
— Бремя шеи липы злата
Взору дуба битв немило,
Но приятен его слуху
Звон огня руки владыки,
— сказал кузнец. — Ну что ж, будет у нашей йомфру хороший наложник — дорогой, правда, за сына рабыни столько на торгу не дают.
Не протрезвей Хёрвард — кинулся бы, и осталась бы страшненькая внучка Нидуда без жениха, а сам Нидуд — без кузнеца. Но Хёрвард вовремя приметил огненные точки в глазах парня и то, как ловко он перехватил молот.
Сердце отсчитало два удара, и тут кузнец засмеялся и молот отложил.
— Ладно, не горячись. Йомфру и сама дочь раба, так что тебя этим никто здесь попрекать не станет. Прости за худое слово.
Утешил, называется…
От удивления Хёрвард о гневе позабыл, и о позорной висе тоже. Дочь Нидуда прижила дитя от трэля[1] — и осталось жива? Ну ладно, единственную дочь отец пожалел… Но ублюдков в таких случаях всегда выбрасывают!
Спьяну сам не понял, как брякнул это вслух.
— Это, гостюшка, был не простой раб. Это был пленный князь альвов. Я же сказал тебе: здесь мир людей кончается, дальше Сумерки.
— Погоди. Я слыхал, что Нидуд когда-то пленил альва-кузнеца, так это он?..
— Вёлунд его звали.
— Точно! Вспомнил я эту историю…
— И что ты вспомнил?
— Ну, как… Конунг Нидуд пошел в северные земли и пленил там альва…
— И все? — Парень скривил губы. — Мало же у вас об этом знают.
— А ты больше знаешь?
— А как же! И тебе стоит узнать. Тут к северу есть край, который зовется Ульвдалир. Там жили три альва, люди звали их Слагфид, Эгиль и Вёлунд. Жены их были валькирии. Каждые девять лет валькирии улетали высоко в Широко-Синее, к другим валькириям. У альвов было много сокровищ, а Вёлунд дружил с двергами[2] Рудной горы, и они носили ему самолучшее железо и серебро из своих шахт. И вот случилось так, что валькирии вновь улетели в Широко-Синее, а Слагфид и Эгиль отправились за ними. И в доме остался один Вёлунд, самый искусный кузнец из них троих. Нидуд пошел к ведьме из Железного Леса, и она навела на Ульвдалир чары, так что Вёлунд заснул у озера непробудным сном. Тогда Нидуд пришел туда, забрал все сокровища братьев и привез Вёлунда пленником в Свитьод. У Вёлунда было кольцо для обручения, невиданной красоты — Нидуд отдал его своей дочери Бёдвильд, а меч Вёлунда взял себе. Чтобы Вёлунд не мог сбежать и отомстить, Нидуд велел обрезать ему волосы и подрезать сухожилия под коленями. После того он велел отвезти его на остров Севарстёд — вон он, торчит посреди фьорда — и заставил ковать прекрасные вещи для себя. Вёлунд не мог призвать братьев на помощь, но он сковал себе лебединые крылья и улетел. А перед тем убил двоих сыновей Нидуда и обольстил Бёдвильд. А она родила дочь. У Нидуда было еще две жены потом, и ни одна не родила ему детей.
