— Боже мой, Майк! — воскликнул он. — Я не знал, что в городе появился Джо Луис.
Шейн сделал попытку усмехнуться, но она оказалась слишком болезненной. Он сказал:
— Послушай, Карл, помнишь, я просил тебя подыскать компромат на жильцов из шестьсот четырнадцатого?
— Конечно. — Чтобы скрыться от любопытных взглядов, они встали за высокой пальмой в медном бочонке.
— Что-нибудь нашел?
Наморщив упитанную физиономию, Болтон отрицательно покачал головой.
— Старался, но чернухи найти не удалось. Дочка вы ехала вчера. Они взяли напрокат автомобиль и погрузили её барахло.
Шейн кивнул:
— Ладно, Карл, пока забудь о них. Если соберутся съезжать, последи за ними.
— Понял. Только скажи, что это за чёртовщина, Майк? Ты выглядишь так, будто…
— Гордон за всё заплатит с лихвой, — негромко пообещал Шейн. — Заплатит, прежде чем уберется из города. — Он вышел, провожаемый недоуменным взглядом Карла Болтона.
До отеля, Шейн добрался на такси. При виде его дежурный клерк начал издавать возбужденные восклицания, но Шейн прервал его, спросив насчет пакета. Да, пакет оставили, и сейчас он находится в сейфе, сказал клерк. Принес его тот же человек, который утром заходил за конвертом.
Сквозь щелочки заплывших глаз Шейн наблюдал, как клерк извлекает из сейфа пакет, оставленный ему Тони. Под слоем коричневой бумаги был туго свернутый холст. Расстелив картину на столе, Шейн начал внимательно её разглядывать. Большого впечатления она на него не произвела. На ней были изображены пухлые розовые херувимчики, перед которыми на грубом топчане из досок лежал бородатый мужчина. Над мужчиной склонилась женщина, держа у его губ сосуд с вином. Цвета на картине были спокойными; коричневые и серые тона гармонично сочетались.
Добавив в стакан ещё немного коньяка, Шейн стал размышлять о том, могла ли эта непрезентабельная картина послужить причиной двух убийств. Он молча смотрел на неё, и вскоре ему показалось знакомым лицо женщины. Это обстоятельство вызвало у него некоторое беспокойство, поскольку ни одна женщина его круга не могла попасть на картину, если это было действительно творение старого мастера. Закрыв глаза, он попытался сосредоточиться на этой интересной проблеме и отвлечься от всего постороннего. Перед его мысленным взором возник образ рыжего веснушчатого ирландского мальчика, стоящего на коленях возле своей матери в католической церкви. В его ушах звучал приглушенный голос священника, и луч света, проникавший сквозь цветные оконные стекла, освещал фигуру мадонны. Шейн приоткрыл глаза и снова уставился на картину. Не совпадающие в деталях, в целом черты лица этой женщины были такими же, как у запомнившегося ему с детства лица Богоматери. Наклонившись, он прочел в нижнем правом углу холста подпись: «Р. М. Робертсон».
