Слегка надавив на нож, он провел им по моей груди сверху вниз. Острое лезвие легко разрезало кожу.
С трудом сдерживая крик, я сильнее прижался спиной к дереву. Радостно загоготав, Рат поднес нож к моим глазам, чтобы я мог увидеть его окровавленный кончик.
— Убирайся из Мексики, Скотт. В следующий раз я всажу в тебя нож по рукоятку.
Он ещё раз провел лезвием по моей груди, неглубоко, но болезненно разрезая кожу. Потом отступил назад.
Бандиты отпустили мои руки, и я упал лицом вниз.
Стоять я был не в состоянии. Моя левая щека лежала на земле и краешком глаза я видел, как нога Рата в ботинке с заостренным каблуком медленно приподнялась и ударила меня в бок. Потом что-то снова обрушилось на мою голову, и я погрузился в спасительную темноту.
Должно быть, я долго лежал без сознания, потому что было уже темно, когда я очнулся. При первой попытке подняться живот и грудь пронзила острая боль. Я прикусил губу, затем, пыхтя и постанывая, медленно встал и двинулся вперед в поисках дороги. Я отдыхал через каждые несколько футов, пока в конце концов не добрался до Реформы, где остановил такси.
— Отвези меня к доктору, — с трудом шевеля языком, сказал я водителю.
Доктор Доминикус забинтовал мне грудь и, облегченно вздохнув, объявил:
— Переломов нет, разрывы внутренних органов также не просматриваются. На всякий случай отправим вас в больницу.
Я ответил, что времени валяться по больницам у меня нет. Мой мозг работал отчетливо и быстро, хотя я ощущал адскую боль во всем теле. Главное, что успокаивало меня, — обошлось без внутреннего кровотечения и сломанных костей.
— Тогда вам необходимо отлежаться дома в постели, — сказал врач.
Конечно, я мог бы объяснить ему, что в данный момент не в состоянии думать о больницах или уютных постелях. Перед моим мысленным взором всё время стояли откормленная физиономия Хэммонда, прыщавое лицо садиста Рата. И ещё я не мог забыть скрюченное тело на беговой дорожке — труп маленького, смелого, самолюбивого мексиканца Пита Рамиреса. Если бы даже захотел, я не смог бы думать ни о чем другом. А я этого не хотел.
Прежде чем доктор Доминикус занялся мной, я дал ему ку6ик чиклета — жевательной резинки, чудом не выпавшей из моего кармана. Я сказал о своих подозрениях. Спустя полчаса, когда он кончил бинтовать меня я получил ответ на свой вопрос.
— Да, мистер Скотт, — сказал он, — в резинку подмешан специальный состав. Грубая работа — продавили небольшую дырку и всыпали порошок.
