Идея капсул разрабатывалась в ХХ веке во многих проектах – например, капсулы в космических полетах, – но сегодня она обретает новые смыслы: необходимость защитного покрова обусловлена не непредсказуемостью космического путешествия, а повседневным путешествием по поверхности земли, где конкретные существенные факторы определяют изменения климата и их воздействие на людей и жизнь в целом. Климат – вовсе не «нейтральное» обстоятельство: он напрямую связан с неравенством в обществе. Последнее усиливается катастрофами, точнее, катастрофы часто связаны с социальными явлениями, с эксплуатацией окружающей среды, на суше или на воде, и с ключевыми общественными благами.
Поэтому путешествие и погодные условия соприкасаются и в реальности, и в метафоре, а связь между ними скрепляется неопределенностью и носит на себе печать настоящего момента. Так что надо быть готовым: в очень широком смысле одежда – это еще и помогающая сохранить жизнь «капсула». Вот почему привычку к многослойной одежде можно рассматривать в теоретическом аспекте. Униформы, которые мы носим – буквально и метафорически, – ограничивают нас и загоняют в рамки стереотипов. Наоборот, когда мы надеваем много вещей, получая возможность одеться или раздеться в зависимости от изменений погоды, то в этом выражается гибкость, благоразумное умение приспосабливаться, стремление принять любые обстоятельства, никогда не капризничая.
Если, с одной стороны, чередование «весенне-летней» и «осенне-зимней» коллекций по-прежнему задает темп производству, рынку и потреблению одежды, то, с другой стороны, можно отметить странное отсутствие закономерностей в отношениях между погодой и одеждой. Сегодня за счет многослойности или создания новых синтетических материалов появилась «всесезонная одежда», не в том смысле, что ее одинаково можно носить и в летнюю жару, и при температуре ниже нуля, а как абстракция, как потенциальная возможность нарушить привычные законы метеорологии. Эта абстракция часто осуществима как акт воображения. Он подобен тому акту воображения, который совершается, когда под нашим взглядом или даже на наших собственных ногах модель брюк, когда-то получивших название «капри», перестала, как в шестидесятые годы, ассоциироваться только с ледяным лимонадом, босыми ногами и залитыми солнцем пьяцца и обрела новую жизнь дождливой осенью в городской среде. Ткань стала более теплой, а шерсть, флис, ворс покрывают ноги защитным слоем по колено или чуть ниже. Материи ярких цветов и клетчатых расцветок плотно облегают бедра или сидят на них свободно. На смену «капри» приходят более традиционные «бриджи», а затем контрастирующие с ними более классические модели расклешенных джинсов. Мода мгновенно улавливает новые словечки и переосмысляет их: брюки длиной до колена под величественными или крикливыми шубами, вновь ставшие популярными «юбки-шорты» из семидесятых, вариации на тему «брюк гольф». Создаются модели, имитирующие предметы армейского или альпинистского снаряжения и вытесняющие привычные элементы летнего гардероба, прообразы которых некогда можно было увидеть на Брижит Бардо и Джеки Кеннеди, прогуливающихся по мощеным улицам Французской Ривьеры или того же Капри. Одежда преодолевает границы календарных сезонов и превращается в нарративный символ, придавая и климату, и времени виртуальное измерение.
