. И, хотя мода всегда остается в прошлом, ее призраки в виде влияний, источников вдохновения, стремления отдать должное и стилистических парадигм продолжают свое призрачное существование, весьма устойчивое, если говорить о них как о вехах в истории моды. Если снова процитировать Деррида, «призрак никогда не умирает, он всегда остается, чтобы приходить и возвращаться»
34. Заниматься выявлением бесконечной цепочки аллюзий в истории моды – значит упражняться в классификации и сопоставлении, интерес к которым вскоре пропал бы. Вместо этого мы поговорим о призраке в самой одежде.
Мода, опустошение и смерть
Мода в современную эпоху, в начале ХХ столетия, была глубоко погружена в жизнь. Если Пуаре мог похвастаться тем, что избавил женщин от корсетов, Пату и Шанель делали акцент прежде всего на активном образе жизни, спортивности и подвижности. Разные материалы были переосмыслены модельерами – прежде всего Шанель, которая, как известно, умела придавать шарм некогда прозаичным изделиям, например бижутерии. Особенно она прославилась тем, что под знаком умеренности и доступности послевоенных лет переосмыслила джерси, хотя сама замечала, как легко добиться, чтобы заказчики покупали по высоким ценам вещи, изготовленные из дешевых материалов. Из этой эпохи с характерными для нее попытками черпать вдохновение из новых источников слегка выбивался диоровский New Look, который, вопреки своему названию, на самом деле объединял в себе характерные для модерна четкие линии и ограничения, свойственные более ранней эпохе. В первой половине ХХ века одежда играла ключевую роль в формировании утопических образов искусства и общества. Принципы функциональности в духе Баухауса оставались актуальными не только для мебели и домашней утвари, но и для одежды.
На протяжении первых десятилетий ХХ века, оказавшихся плодотворными с точки зрения сотрудничества художников с дизайнерами, – среди типичных примеров можно назвать Скьяпарелли и Дали, работу Шанель для «Русских сезонов» наряду с такими художниками, как Пикассо, – можно было неоднократно наблюдать и попытки художников заниматься дизайном одежды. Художники-авангардисты, в частности Джакомо Балла и Александр Родченко, создавали явно футуристическую одежду. Эти костюмы, существовали ли они в реальности или только в виде эскизов, носили утопический характер и были слабо связаны с прошлым. Эскизы Родченко должны были под знаменем русского конструктивизма соединить конструктивистский формализм и повседневность, чтобы пролетариат получил доступ к высоким идеалам искусства. Увы, их успех был, мягко говоря, весьма ограниченным. Хотя дизайн в духе модерна и модернизма почти не содержал отсылок к прошлому, именно из‐за невозможности сбыться его честолюбивым замыслам, он в каком-то смысле стал предвестником конца. После Второй мировой войны все новое воспринималось как неизбежное, и новизна стала неотъемлемой частью модной индустрии, необязательно связанная с какой-то философией. Даже научно-фантастические модели Куррежа не были ориентированы на утопическое будущее, зато на них в значительной мере повлияла холодная война, и они несли на себе горделивый отпечаток гонки вооружений и космической гонки.
