Люба Макарова сидела за столом и что-то торопливо записывала в свой походный блокнот. Аня лежала на топчане, уткнувшись лицом в ладони.
— А что с Аней? — проговорила Клава Маринкина. — Распласталась, как неживая.
— Надо взглянуть, — подошла к подруге Нина и присела около, положив руку на ее плечо. — Аня, что с тобой? Ну, перестань! Не плачь! Шуру теперь все равно не вернешь!
Аня подняла заплаканное лицо:
— Сколько вместе перетерпели, ужасов повидали, а тут, в обороне, проклятая фашистская пуля не обошла стороной.
— Мы отомстим за нее фрицам сполна.
— Я им, гадам, покажу! — сжала кулаки Аня.
— Ты им и так спуску не даешь, — вступила в разговор Клава. — Всегда у них под самым носом «охотишься».
— А теперь еще ближе подберусь!
…На пятые сутки с другого участка фронта прибыла их сокурсница Нина Лобковская, которую назначили командиром снайперской роты.
В ноябре над позициями закружили метели. Первые морозы застеклили наполненные мутной водой воронки. Жгучий северный ветер выстудил землянки, и ночами над передовой курились редкие струйки дымков.
Глубоко под землею притаились гитлеровцы и методически грызли, крошили нейтральную полосу и паши укрепления из всех видов оружия. Потянулись однообразные недели оборонительных боев.
Девушки, ходившие на «охоту», редко кого выслеживали, по гитлеровцев держали в страхе. Вечерами они возвращались в свою землянку и первым делом отогревались у солдатской печурки. Зачастую от холода не спасали ни шинели, ни телогрейки. Однако топить печку было рискованно: струйку дыма могли заметить фашисты.
* * *
Однажды, это было в начале января 1945 года, Нина проснулась от гулявшего по землянке свежего ветерка. Она поднялась с топчана, сделала несколько резких движений, чтобы согреться.
— Что, Нинок, замерзла? — спросила Аня, которая сидела на скамеечке, закутавшись в шинель.
Холодновато что-то. Печка не топится?
— На улице светлынь, так что про печку забудь до вечера.
— И сколько мы здесь торчать будем, караулить фрицев, как думаешь, Аня?
— А шут его знает.
— «Комсомолка» уже давно пишет о боях в Польше, Румынии, Венгрии, а мы все тут сидим.
— Обидно, если туда не попадем, — вздохнула Аня, но вдруг встрепенулась: — А может, нас вместе с 3-й ударной куда-нибудь на прорыв перебросят? Мы ведь снайпера бывалые, стреляные воробьи…
Снаружи послышался скрип шагов. В дверь постучали.
— Разрешите?
— Девочки, замполит! Подъем! Ой, какой у нас кавардак! — заметалась по землянке Аня.
