— Нет.
— Замполит, у тебя что-нибудь есть?
— Имеется, — Булавин протянул Шуре Шляховой пачку газет. — То, что отмечено красным карандашом, проработайте на комсомольском собрании. Ну а в остальном действуйте как комсомольцы, истребляйте оккупантов без всякой пощады до полной победы — это общая задача всего советского народа. Желаю вам всяческих удач!
И серые усталые глаза замполита прошлись по лицам девушек…
* * *
Гимнастерка отволгла. Спине стало зябко. Нина обрадовалась, когда первые лучи солнца заиграли на узеньких листочках вихрастого мятлика, склонившегося к ее каске.
Второй час она наблюдает за позициями гитлеровцев, которые вытянулись у села с ласковым названием Ольховка. Который раз глаза ее останавливаются на околице, где над кручею приютилась церквушка, укутанная зарослями сирени и молодых тополей.
Первую избу от церквушки как будто караулит кряжистый тополь, кем-то обрубленный с одного бока. Далее, почти посередине улицы, в небо взметнулся одинокий колодезный журавль…
Сколько ни присматривалась Нина к вражеским укреплениям, ей так и не удалось уловить ничего подозрительного. «Где же спряталась фрицевская «невидимка»? Как же они, проклятые, так хитро ее замаскировали?» — ломала она голову.
В полдень со стороны села долетел звук одинокого выстрела. «Снайпер! — замерла в ячейке Нина. — Как там Аня? Неужели ее?!» Двигаться нельзя: обнаружишь себя и тогда…
Лишь когда остывающее солнце спряталось за дальний холм, Нина покинула свой окопчик. В траншее она наткнулась на Аню, которая сидела, опершись на винтовку.
— Аннушка, дорогая, жива? Ранена?!
— Пустяки, чуточку царапнуло. Спасибо моей спасительнице. Вот, глянь. — И протянула Нине свою каску.
— Ой, дырища какая! Даже палец пролезает!
— Еще бы маленько — и поминай, как звали, — Аня пригладила дрогнувшей ладонью волосы.
— Как же это так случилось?
— И сама не пойму. Наверно, зазевалась. А может, фриц оптику засек, когда в бинокль кусты разглядывала…
— Какие кусты? У церкви?
— Нет, в селе…
В землянке их встретила Полина. Она поднялась из-за стола, оставив недописанное письмо, обрадованно проговорила:
— Пришли, дорогие мои воробушки!
— Да-а-а, — устало вздохнула Аня, снимая с плеча винтовку.
— Как поохотились?
— Вот как, — подала ем пробитую каску Аня.
— Ух ты, мама родная! Как же это, Анка?!
— Очень просто… Одно слово — «охота»…
