Еле поднявшись на ноги, слухарка приблизилась к Туману и снова упала на колени. Перед ней был совсем не такой Туман, каким Марфа его помнила — сотканный из облачных пушинок и крохотных капель воды, теперь он с ног до головы был наполнен черной пылью, дымом и копотью.
— Туман… — потянулась к нему Марфа, все еще кашляя и едва дыша. Но тот лишь отшатнулся. Впервые Туман избегал ее прикосновения, впервые смотрел на нее таким взглядом, наполненным противоречий и внутренней борьбы.
— Не подходи, — покачал он головой и отвел взгляд. Ведь еще один вдох ядовитого пара навсегда погубит ее.
— Туман! — уже громче окликнула его Марфа, и в ее глазах отчаяние смешалось с яростью. «Не делай этого», — рычало все ее существо. Плевать ей, сколько пепла и гари скопилось в его теле. Невозможно сильно хотелось обвить его руками и ни на секунду не отпускать. И не важно, если задохнется, плевать, если гарь навсегда осядет в легких.
— Сейчас я не Туман, — тихо прошептал он, чувствуя, как тлеет его сердце, превращаясь в раскаленный уголек.
И Туман ушел, захватив с собою последние частицы дыма. В тот день он стал Смогом.
Несколько дней пролежала Марфа в бреду, мучаясь от горячки. И причиной ее состоянию были скорее раны душевные, чем физические. Во снах ей чудилась замаранная копотью Туманная мантия, скользящая по земле, и лицо… Впервые слухарка смогла увидеть лицо Тумана так четко. Навечно ей запомнились синевато-фиолетовые глаза, слегка курносый нос и легкая усмешка на губах. И отчего-то Марфа была уверена, что именно этот облик его настоящий. Но всполохи гнилого дыма тянулись к Туману, смешиваясь с его существом, и слухарка с криком просыпалась, невидящим взглядом смотрела в потолок, краем глаза замечала тени людей вокруг себя, но снова и снова проваливалась в забытье.
Едва не сгоревшая в огне, Марфа теперь живьем горела в лихорадке. Но хворь все же отступила. Организм одержал победу над болезнью, но можно ли то же самое сказать про ее дух? Наставница Дора, сидевшая у постели воспитанницы, не была в этом уверена.
— Где я? — тихо прошептала Марфа, пытаясь приподняться, но настоятельница остановила ее попытки.
— Лежи, лежи. Тебе едва стало лучше, не торопись.
Оглядывая помещение, Марфа с непривычки щурилась. Слишком четкими были очертания всего вокруг, слишком легко бросались в глаза предметы и вещи, исчезла Туманная пелена, извечно преследовавшая слухарку повсюду. И от осознания этого что-то в груди у Марфы болезненно сжалось. Сколько раз она гнала его прочь? Но теперь… все теперь иначе.
