Разработанное им положение о выборах было одобрено Демократическим совещанием (ещё одно совещание! Сколько ж их было!) в сентябре, на трагической сцене Александрийского театра. В основе — всеобщее, равное, тайное и прямое избирательное право. Такого дотоле не было ни в одной стране, даже в Соединённых Штатах. Голосование по партийным спискам — защита от шарлатанов и мелких аферистов. Число мандатов (более 800) гарантируовало полноту представительства и работоспособность. Подготовка к выборам началась.
Одно плохо: власть рушилась. Эсеры, главенствовавшие в правительстве с июля месяца, оказались такими же бессильными пловцами по течению, как и кадеты. Напор слева нарастал. Большевики, хлопнув дверью, ушли с Демократического совещания — и сразу же после этого победили на выборах в Петросовет. Но хуже всего было другое: за большевиками-ленинцами проступали мрачные контуры ещё более радикальных ультрареволюционных сил. На их фоне Ленин, больше стремившийся к власти, чем к разрушению, уже выглядел умеренным. Это даже не пролетариат и крестьянство, а неуправляемая орда люмпенов, расхристанных матросов, осатаневших от безначалия тыловых солдат, городских хулиганов, уголовников всех мастей, коим безнаказанность была гарантирована революционной анархией, а оружие и неограниченную власть давало удостоверение красногвардейца.
Следует подчеркнуть одну вещь. В октябре-декабре 1917 года реальной альтернативы Ленину справа уже не было. А альтернатива слева была куда страшнее даже чем ленинский большевизм: одержимая криминальной яростью толпа с шайкой маньяков во главе. Думаю, что в ноябре месяце Шингарёв и Кокошкин это уже понимали. Оставалась надежда на палочку-выручалочку: всенародный авторитет самого демократичного в мире Учредительного собрания.
Обстоятельства ареста
В истории ареста депутатов-кадетов заключена некая странность. Зачем было их арестовывать? На расстановку сил в «Учредилке» их арест никак не повлиял: Партия народной свободы с треском провалилась на выборах, получив 2 % (15 мест) в восьмисотместном собрании. Отменить «Учредилку» вообще большевики не решались до ареста кадетов (напомню, что Декрет о земле, принятый 26 октября II съездом Советов, провозглашал «передачу земли крестьянским Советам… до Учредительного собрания»; и само правительство Народных комиссаров по-прежнему именовалось Временным), не решились и после ареста. Более того, складывается впечатление, что ленинская фракция большевиков держалась за прекрасную идею всенародной «Конституанты», видя в ней противовес угрожающему разгулу анархически-криминализированной толпы.
