Гесс прервал собеседника:
— Почему же Англия готова заключить такой союз с Соединенными Штатами, а не с нами?
Хаусхофер вразумительного ответа не нашел. Он стал говорить о том, что английскому характеру Гитлер противопоказан, об ошибках нацистской пропаганды против «английской плутократии».
— Я придерживаюсь того мнения, — заметил он, — что о мире скорее всего готовы говорить как раз те англичане, которым есть что терять, то есть разумная часть так называемой плутократии.
Вслед за этим зашла речь о тех англичанах, которые лично были известны Хаусхоферу своими прогерманскими настроениями. Он назвал послов: в Будапеште О’Малли, в Мадриде — Сэмюэля Хора, в США — лорда Лотиана. Сказал он и о герцоге Гамильтоне-младшем, который «в любой момент может найти путь к самым высокопоставленным особам в Лондоне, в том числе к Черчиллю и королю».
Свою запись беседы 8 сентября Альбрехт Хаусхофер завершил строками: «Из всего разговора у меня сложилось определенное впечатление, что он проведен не без ведома фюрера и что я не получу новых указаний, пока об этом не будет достигнута договоренность между фюрером и его заместителем».
15 сентября А. Хаусхофер отослал запись беседы отцу, 18-го он написал ему о своих сомнениях по поводу формы письма Гамильтону; 19-го отправил проект письма и копию своего послания Гессу; он уточнял «технические детали», предупреждая об опасности перехвата письма Канарисом или Гейдрихом. Хаусхофер предлагал составить письмо в заведомо «невинных выражениях» и предложить встречу в Лиссабоне; в случае же еслиангличане никак на это не отреагируют, послать в Лондон «нейтрального курьера». При этом Хаусхофер-младший не выражал особого оптимизма по поводу «возможности достижения компромисса между фюрером и правящей верхушкой Англии». Шансы, на его взгляд, были невелики.
Тем не менее Гесс дал команду действовать. Он позвонил Альбрехту Хаусхоферу, предложив передать письмо своему брату Альфреду Гессу — сотруднику гаулейтера Боле. Письмо было написано 23 сентября. Но в тот же день Хаусхофер-младший отправил отцу весьма пессимистическое послание, в котором снова и снова сомневался в успехе всего плана. «Я хочу зафиксировать, — писал он, — что речь идет об операции, инициатива которой принадлежит не мне».
В письме А. Хаусхофера Гамильтону говорилось:
«Дорогой Дугло[23], даже если есть малейший шанс, что это письмо дойдет до Вас, я готов его использовать… Если Вы вспомните о некоторых моих сообщениях периода июля 1939 года, то Вы и Ваши высокопоставленные друзья поймут сейчас значение моего предложения встретиться с Вами где-либо в одном из окраинных государств Европы, например в Португалии. Я могу приехать в Лиссабон без всяких сложностей на несколько дней, если Вы дадите мне знать…
