Экипаж подходит к реке, к переправе. Высота четыреста метров. Надо бы ниже, чтобы точнее ударить, однако нельзя: самолет могут поразить своя же взрывная волна и осколки. Штурман бросает САБ. В конус света попадает и берег, и переправа. На берегу как муравейник - машины, орудия, люди. На переправе - танки. Штурман видит, как они убыстряют движение, спешат проскочить опасное место. С западного берега поднялись лучи прожекторов, поспешно щупают небо, ищут.
- Дима! Доверни влево. Левее... Еще левее...
Штурман бросает пару фугасных бомб, за ними - светящую. С восточного берега, будто в лобовую атаку - еще два прожектора. Начали бить "зрликоны".
- Дима! С разворотом вправо, к воде! Пикируй!
Летчик пикирует. Штурман, оглянувшись назад, видит взрывы своих бомб. Одна попала в переправу. Развернувшись, самолет идет вдоль реки, над самой водой. С берегов, слева и справа, бьют "эрликоны". Прожектористы пытаются им помочь, осветить самолет, но берег мешает, и луч проходит несколько выше. По отраженному в воде лучу летчик определяет высоту полета.
Оглянувшись назад, Владимир удовлетворенно отметил: понтонный мост, рассеченный надвое, разворачивается по течению. Подумал: "Будто ворота раскрываются".
- Ты правильно, сделал, Володя, - сказал после посадки Бушуев, впервые назвав штурмана по имени.
Это была оценка за полет. А главное, за точно рассчитанный маневр при заходе на цель, мастерство при бомбометании, мастерский уход от прожекторов и зениток. После этого вылета Бушуева будто подменили. Он стал относиться к штурману не как к подчиненному, а как к боевому товарищу, стал с ним советоваться, в разговоре появились теплые, мягкие нотки.
20 августа. Страшный, незабываемый день... Бушуев и Константинов летали всю ночь. Сначала бомбили переправу у пункта Трехостровская, скопление войск и техники. Потом экипаж перенацелили в район Плодовитое с задачей бить моторизованные колонны, обходящие
Сталинград с юга. Из последнего, пятого, вылета возвратились уже на рассвете, с пробитыми крыльями.
И вот экипажи собрались в столовой. Завтракают. Внезапно разносится весть: с боевого задания не вернулись Шибанов и Маркашанский.
- Видели их самолет под Трехостровской. Снижался, горел, а где упал, неизвестно...
Владимир перестал есть, не притронулся к чаю. После завтрака надо было спать, отдыхать после ночной работы, а он не сомкнул глаз. Лежал навзничь. К вискам бежали слезы.
Виктор Шибанов... Высокий, красивый юноша. Спокойный, доброжелательный. Случай был. Полк находился на аэродроме Попасное. Немцы подходили к Дону. Скапливались на переправах. Экипажи, действуя по скоплению войск и техники, старались сделать как можно больше вылетов, урвать хотя бы один "лишний" полетик. Экономили время на всем. И вот в спешке, на рулении, Жуков столкнулся с Шибановым. Самолет Шибанова пострадал значительно больше, это было видно с первого взгляда, и Владимир представил, как Шибанов рассердится, сколько грубостей скажет он Жукову и ему, Константинову, всегда торопящему своего летчика. Ошибся.
