У того, кто это пестует в царстве, совершенство будет безбрежным.
У того, кто это пестует в мире, совершенство будет всеобъемлющим.
А потому в человеке прозревай всех людей.
В семье прозревай все семьи,
В селении прозревай все селения.
В царстве прозревай все царства.
В мире прозревай все, что есть мир.
Откуда я знаю, что мир так устроен?
Благодаря этому.
Все мы почти инстинктивно ищем незыблемую опору в нашей жизни. Многие одержимы стремлением обеспечить свою безопасность, для чего всеми способами накапливают богатства, строят себе дома-крепости и даже, будучи президентом государства, принимают закон о своей пожизненной неподсудности. Еще при жизни они покупают себе место на престижных кладбищах, заказывают помпезные памятники. Удается ли им приобрести прочное основание в жизни и благодарную память потомков? Конечно, нет. Их деньги растаскивают, их дома переходят в чужие руки, их памятники стоят заброшенными. А все потому, что они жили только для себя.
«Совершенствование узрения» – так определена тема этой главы в даосской традиции. Узрения чего? Ответ не приходит сразу, хотя угадывается мгновенно: совершенствуя свое духовное видение, мы прозреваем свое совершенство. Звучит почти как тавтология, но в ней есть глубокий смысл. Начальные афоризмы главы хорошо демонстрируют «утонченность» писательской стратегии даосского патриарха. Они исходят из здравого смысла и житейской мудрости, полагающей, что величие человека отмерено его посмертной славой и благодарностью потомков. Переходя к рефлексии, мы понимаем, что речь идет не о предметах физического мира, ибо любой из них можно столкнуть или перенести при наличии точки опоры и достаточной массы. Потом мы догадываемся, что абсолютное укоренение не означает укорененности, а абсолютно надежное хранение не требует замков и сейфов. Как раз наоборот: только тот, кто оставит себя, приобретет не только себя, но и весь мир и, следовательно, пребудет вечно.
Вообще-то мудрец Лао-цзы видит мир в момент его творения, когда все еще только начинает начинаться… Когда еще нет ни письма, т. е. установленных смыслов, ни дорог, ни законов, ни даже привычек. В таком случае люди могут жить только чистой актуальностью происходящего и, значит, вольно наслаждаться жизнью. Вот тут-то выясняется, что люди имеют самую прочную опору в жизни и самую тесную связь между собой и даже разными поколениями именно тогда, когда не имеют ни образов прошлого, ни «видов на будущее». Что же связывает здесь людей? Не что иное, как единичность начала, взаимная открытость конечных существ в зиянии бытия как
