Вальпургиева ночь. Ангел западного окна | страница 7
Расплывчатые контуры элементов этой системы тоже исчезают в процессе повествования. Так происходит не только потому, что Мюллер и Ди превращаются в единую личность, но и потому, что каждый, кто внимательно всматривается в последний роман Майринка, все более явно идентифицирует себя с рассказчиком, анализирующим и переживающим свое чтение. Реальный читатель, воспринимающий фрагменты текста через посредничество выдуманного читателя Мюллера, находит в романе описания собственных впечатлений: «Благодаря самоконтролю от меня не ускользнуло, что я все больше и больше перестаю понимать, кто я такой! Я иногда как бы перестаю существовать и читаю все словно чужими глазами. Обратив на это внимание и поразмыслив, я замечаю странную вещь: кажется, будто не мой мозг работает, а мысли рождает „нечто“, находящееся вдали от меня самого, сидящего над рукописями».
Найдется в романе и ироническое, но одновременно — серьезное описание того влияния, которое обычно оказывает на читателя типично «майринковская» манера письма: «Вот тут-то и началось самое странное: я был другим, и я был самим собой, я в одно время был и здесь и там, на своем месте и где-то далеко, за пределами бытия, вне своего существа… <…> Что-то сместилось, а каким образом… выразить это словами не берусь. Да, пожалуй, произошло именно смещение: пространство и время как бы сдвинулись, так бывает, если смотреть, надавив пальцем на глазное яблоко — видишь предмет смещенным, вроде он настоящий, но в то же время что-то искажено, и непонятно, какой глаз дает истинно верную картину».
Если совершить увлекательное странствие среди загадок и тайн вместе с повествователем «Ангела западного окна», то многие чувства и мысли читателя, возникающие в процессе знакомства с художественной реальностью, совпадут с впечатлениями барона Мюллера и Джона Ди, а граница между этими тремя мирами на время рассеется. Наверное, в таком случае можно будет сказать о себе словами из произведения: «…я за столом в кабинете, а чувствую себя так, словно очутился где-то вдали от мира, но не в одиночестве… словно я где-то вне земного пространства и вне обычного времени…» Тогда книга станет путешествием к глубинной основе собственной личности не только для героя романа, не только для его автора, но и для того, о ком Майринк однажды сказал: «Настоящий читатель стал редким явлением, чудом». Хочется надеяться, что времена изменились.
Интерес Майринка всегда был сосредоточен на движении человека к совершенству, что отчетливо проявляется во всех романах писателя. С этой точки зрения, «Вальпургиева ночь» и «Ангел западного окна» удачно дополняют друг друга, поскольку изображают духовную реализацию главных героев в полярно противоположных ракурсах.