– Ну вот, Андрей Иванович, и сыны мои Фёдор с Александром! – знакомил Сотника прибывший, как и было обещано обратной дорогой в Новгород, князь.
– То достойный муж и воитель отменный, дети. Я вам про него уже не раз рассказывал, – Ярослав положил свои руки на головы мальчишек погодок и чуть-чуть подтолкнул их вперёд.
Андрей замер в замешательстве. Сейчас, перед ним, здесь лично, стояли два канонизированных позднее, православных святых, благоверные князья Фёдор Ярославович и Александр Ярославович, а в будущем Великий князь и защитник всея Руси Александр Невский.
– Сыновья, ко мне! – хриплым от пересохшего горла голосом потребовал Сотник.
Василий, Митрий и чуть замешкавшийся Ильюха выскочили их своих воинских построений и замерли в шаге за спиной у отца. Происходило что-то необычное, ни единого раза ещё не видели они своего отца таким взволнованным.
– Кланяемся Вам, Александр Ярославович, Фёдор Ярославович, – и Андрей лично поклонился княжичам низким поклоном, коснувшись рукой земли.
Никогда и не перед кем он такого не делал. Но то же в точности повторили за ним и его сыновья. Вопросов у них никаких не было, если батя сказал, что надо, значит, так действительно было нужно.
А вот Ярослав Всеволодович стоял сейчас буквально оторопевшим. Не ожидал он такого! Не ожидал – это ещё было мягко сказано.
– Я сам и сыновья мои в верности и надёжности самой жизнью княжичам клянемся, – и Сотник поцеловал свой нательный крест.
– Клянёмся! – вдруг рявкнул за ним бригадный развёрнутый строй.
От них этой клятвы никто не требовал, ведь командир сейчас давал личный обет вместе со своими сыновьями. Однако, бригада настолько срослась в своём единстве с её командиром, что по-другому, похоже, быть просто не могло.
– Как это понимать-то, Иванович? – обратился к Андрею князь, когда сидели они вдвоём в избе у Сотника и пили там ставленый мёд.
– Да так и понимай, князь, что дети твои всегда для нас князьями будут. Если скажут жизнь за них отдать, так и отдадим, коли так нужно будет.
– Так дети же, не князья пока – изумился Ярослав, – Несмышлёные же совсем. Ещё ведь непонятно даже, что выкуется из них с годами самой жизнью.
– Я сейчас скажу, княже, а ты, я прошу тебя, не переспрашивай меня более, ибо больше ты этого не услышишь ни от кого и никогда. Сыновьям твоим великими быть, и славиться в веках на Руси их имя будет. А одного из них спасителем отечества потом потомки нарекут, и таким людям служить для меня высшее счастье.
