— Хорошо. Ты мне поможешь.
Л и шваркнул чемодан на кровать, расстегнул ремни, открыл замки и откинул крышку. У него появилось очень странное выражение. Указательными пальцами он потыкал в содержимое чемодана, явно не зная, что сказать.
Не каждый день человек видит несколько миллионов долларов бумажками по десять тысяч.
— А белья нет? — спросил он.
— Белья нет ответил я.
Юридическая контора Лейланда Росса Хантера занимала целый этаж Эмпайр Стейт Билдинг. Этот частный мирок, вознесшийся над городом на сотни метров, поражал необыкновенной, библиотечной тишиной. Пышные ковры скрадывали звуки шагов, а пишущие машинки тревожно замерли, будто опасаясь, что их хозяйкам достанется за малейший шум. В таком месте положено было пахнуть старинной кожаной мебелью и преклонным возрастом, но благодаря принудительной вентиляции и кондиционерам в воздухе чувствовался приторный запах ладана.
За старинной конторкой сидела секретарша, старая дева в очках с золотой оправой. Искоса глянув на меня, она спросила:
— Мистер Келли, вам назначена встреча?
— Нет, мэм.
— Нужно было предварительно позвонить.
— Зачем?
Она снисходительно улыбнулась:
— Мистер Келли, вы же знаете, мистер Хантер…
— Очень занятой человек, — прервал я ее.
— Именно.
— Бьюсь об заклад, что он меня примет, что ставите?
Я закурил сигарету и слегка осклабился. Народ должен знать свое место. Она жеманно сняла очки и милостиво улыбнулась:
— Мистер Келли…
— В десять лет я сфотографировал мистера Хантера, когда он купался голышом с мисс Эртисией Дубро. В то время она была нашей нянькой.
Я пыхнул своей сигаретой и выпустил дым у секретарши над головой.
— Мисс Дубро тогда было лет сорок с хвостиком. У этой толстой стервы на груди росли волосы — я такого больше в жизни не встречал. У старика Хантера, видно, была слабость к волосатым дамам, потому что он позволил мне покататься на своем автомобиле в обмен на пленку.
— Мистер Келли! Как вы можете…
— Скажите ему, что здесь Дог, и назовите имя мисс Дубро. Будьте любезны.
На нее было забавно смотреть. Пока я стоял и спокойно все это говорил, в ней боролись возмущение и любопытство. Залившись краской, она нажала пару кнопок на коммутаторе, соскочила со своего стула и упорхнула в кабинет.
Услыхав из-за двери раскатистый смех, я представил ее пылающее лицо, вытаращенные глаза и выражение абсолютного изумления, которое можно увидеть только у человека, проведшего долгие годы в этом коммерческом монастыре.
— Мистер Хантер вас сейчас примет, — сказала она.
