Он сделал то, что ему было сказано.
– А теперь я буду говорить, а вы – слушать. Вы два идиота, – вот это было больше похоже на миссис Бун, которую я любила ненавидеть. – Вы же любите друг друга? Так почему этого недостаточно? Перестаньте заморачиваться. Просто будьте счастливы. Мэгги, перестань вести себя так, будто ты недостойна счастья. Если бы счастья были достойны только люди с безупречным прошлым, то никакой любви бы не существовало. А теперь поцелуйтесь и помиритесь, идиоты.
В комнату вошла мама.
– Что здесь происходит? – спросила она. Она выглядела усталой, словно не спала несколько дней, волосы ее были растрепаны. Ее взгляд метнулся к Бруксу, и на ее лице промелькнула тень разочарования и потрясения. – Тебя здесь быть не должно.
Миссис Бун выпрямилась.
– Кэти, прежде чем ты начнешь кричать на детей, я хочу, чтобы ты знала. Это устроила я.
– Вы? Вы сказали ему прийти сюда?
– Да. Дети грустили, так что я подумала…
– Хватит. Вон из этого дома, – сказала мама.
– Ой, да прекрати, это смешно. Дай мальчику…
– Нет, я обращаюсь к вам, миссис Бун. Хватит. Вон из этого дома. Сегодня вы перешли все возможные границы. Отныне двери моего дома для вас закрыты.
Я вскочила со стула. Слова матери ошеломили меня. С каждым днем она казалась мне все более чужой.
Нет!
Я стукнула кулаками по столу. Я стучала, пока мои руки не покраснели, но я не обращала на это внимания.
– Брукс, ты тоже уходи. С тобой мы уже разговаривали. Думаю, я достаточно четко выразила свою мысль. Мэгги, иди к себе в комнату.
Нет! Нет!
Брукс опустил голову и вышел. Миссис Бун встала и покачала головой.
– Это неправильно, Кэти. Эти дети… они помогают друг другу.
– Не обижайтесь, миссис Бун, но Мэгги – не ваша дочь, и я бы предпочла, чтобы вы перестали обращаться с ней так, будто это вы за нее в ответе. Она не Джессика, и вы не можете сделать этот выбор за нее. Я не позволю своей дочери закончить как…
– Как? – рявкнула миссис Бун. Она явно была обижена до глубины души. – Она схватила свою сумочку и крепко сжала ее в руке. – Как моя дочь?
В глазах мамы промелькнуло чувство вины. Она моргнула.
– С этого момента вы больше не будете приходить на послеобеденный чай. Я очень ценю, что вы проводите время с Мэгги, миссис Бун, но с этого момента ваши визиты закончены.
Когда миссис Бун направилась к входной двери, мама пошла за ней, а я последовала за ними.
– Я понимаю, что ты хочешь сделать, Кэти. Правда. Я тоже пыталась сделать это с моей дочерью. Ты считаешь, что поможешь ей, если оградишь ее от мира, от места, которое причинило ей боль, но это не так. Ты ее душишь. Ты лишаешь ее того голоса, который у нее остался, – свободы выбора. Выбора любить и открываться. Ты воруешь его у нее.
