– И да, и нет. У Мэгги много общего с моей Джессикой. Но есть и большие различия.
– Какие?
– Джессика разочаровалась в жизни. У Мэгги время от времени появляются проблески надежды. Я замечаю их все чаще и чаще. С ней все будет в порядке. Я знаю это. Я должна верить, что с ней все будет в порядке. Знаешь, в чем самая большая разница между ними?
– В чем?
– У Джессики никого не было. Она ото всех закрылась. Но Мэгги… У нее есть друзья. У Мэгги есть ты.
– Спасибо, миссис Бун.
– Пожалуйста. Перестань винить себя.
Я улыбнулся.
– И вы тоже.
Она кивнула.
– Да, да, я знаю. В глубине души я знаю, что это не моя вина, но иногда, когда ты сидишь в одиночестве, твои мысли блуждают там, где им быть не следует. Иногда мы сами себе злейшие враги. Нужно научиться разбираться в собственных мыслях. Мы должны понимать, когда наш разум пытается нас обмануть. Иначе мы навсегда останемся в кандалах непосильной борьбы, в которые сами себя заковали.
Мэгги
Я не разговаривала с ним пять дней, и мне казалось, что это были самые долгие пять дней в моей жизни.
– Что читаешь? – спросила миссис Бун. Она сидела напротив меня за обеденным столом. Я попросила папу передать миссис Бун, что мне нездоровится, но она ответила, что я глупое дитя и мне нужно выпить чаю. Также она заявила, что причина моей фальшивой болезни заключается в том, что я никогда не сушу волосы после душа.
Я прижала книгу к груди и пожала плечами, затем повернула ее, чтобы она увидела название.
– Хм. «Прежде чем я упаду» Лорен Оливер. О чем она?
Я прищурилась. Вот вечно она так. Задает вопросы, хотя знает, что я не могу на них ответить. Если учесть, что она не позволяла мне пользоваться бумагой и ручкой, было очень похоже, что она на меня давит. А это мне нужно было меньше всего.
Я положила книгу на стол и, поморщившись, отхлебнула отвратительный чай.
– Сегодня ты снова ненавидишь чай, да? – сказала она.
Я снова пожала плечами.
– А где твой парень?
Я еще раз пожала плечами.
Она закатила глаза.
– Еще раз пожмешь плечами, и до конца жизни будешь так ходить. Как это по-детски. Он за тебя беспокоится. Кому ты делаешь лучше, отталкивая его? Никому. К тому же это очень грубо. Он хороший мальчик.
Хороший мальчик? В жизни не слышала, чтобы миссис Бун о ком-то хорошо отзывалась.
– Входи, Брукс, – крикнула миссис Бун в сторону кухни.
Брукс вышел из-за кухонной двери, поднял руку и застенчиво помахал ей.
Что он здесь делает?
– Я его пригласила, – сказала миссис Бун, снова читая мои мысли. – Садись, Брукс.
