– Ты слишком остро реагируешь, – сказал папа маме. – Она сказала, что не хотела…
– Она ничего не сказала, Эрик. Она не говорит, но было предельно ясно, что она намеревалась сделать.
– Когда ты вломилась, она нырнула! Она задержала дыхание! Господи, Кэти! Сейчас говорит Лорен, а не ты.
– Не перекладывай вину на нее. Не перекладывай вину на мою подругу. Я знаю, что видела. Твоя дочь пыталась утопиться.
– Моя дочь? – папа фыркнул и тихо присвистнул. – Вот это да.
Я тоже почувствовала, папа.
Это удар ниже пояса.
– Ты понимаешь, о чем я.
– Нет, не понимаю. В последнее время я с трудом понимаю, что ты говоришь.
Мама закатила глаза и вышла из комнаты. Она вернулась с бокалом вина.
– Она больна.
– Ей становится лучше.
– Ей становится хуже, и это точно связано с Бруксом. Я знаю, что это так…
Я изучила маму.
Я изучила каждое ее движение. Папа этого не видел, потому что слышал только, как она в приступе паранойи без конца повторяет одно и то же, и слишком занят тем, что выплевывал свои полные гнева слова. Он не видел, как дрожат ее руки и как едва заметно дергается ее нижняя губа. Она напугана. Она в ужасе. В тот день страха в ней было больше, чем реакции на события самого дня. Казалось, что уже много лет в ее движениях читался страх.
Но чего она так боится?
Папа закинул руки за спину.
– Все это без толку, Кэти. Почему ты не хочешь, чтобы Брукс и Мэгги были вместе? До визита фантастической четверки ты ничего не имела против. Господи, ты несешь такую ахинею о том, что Мэгги не может говорить, что не способна даже говорить собственными словами. Ты сбегаешь к своим друзьям, чтобы узнать их дерьмовое мнение о нашей семье, а потом каждый вечер выпиваешь бутылку вина. Ответь мне, Кэти: так кому нужна помощь?
Мама широко раскрыла глаза, потрясенная его словами. Папа, казалось, был так же ошеломлен тем, что сказал. Она бросилась в их спальню. Папа крикнул слова извинения ей вслед, но она уже неслась к нему с подушками и одеялами.
– Можешь спать здесь, пока я не получу необходимую помощь, – отрезала она. – И кстати, когда она закончит так же, как Джессика, это будет твоя вина. Только твоя.
Какая Джессика?
Она ушла и не вернулась. Папа вылетел из дома. Почему все начало разваливаться, когда впервые в жизни я почувствовала, что наконец-то снова становлюсь единым целым?
– Да, раньше меня никогда не было дома по вечерам, но… они правда всегда так ссорятся? – прошептала Шерил. Я покачала головой. Она продолжила расчесывать мои волосы. – Они будто чужие.
