Он засмеялся, хлопнув себя по колену, и я закатила глаза.
Боже.
Я люблю своего отца.
Всадники ускакали в свои гостиницы во втором часу ночи. Брукс уже давно ничего не писал, и я решила, что он хорошо проводит время на концерте. Через пару часов я проснулась от того, что моя дверь медленно открылась.
– Магнит? – прошептал Брукс. – Спишь?
Я села на кровати.
Он улыбнулся и вошел в мою комнату, закрыв за собой дверь. Он подошел к моему столу и включил лампу, которая осветила комнату достаточно для того, чтобы я окончательно проснулась.
– Прости, что перестал писать. Телефон сдох. А потом, когда концерт должен был закончиться, он вышел на бис! Боже! Какой это был отпад! А какая в зале была энергетика, Мэгги. Клянусь, от нее даже стены вибрировали. А музыканты! – он взволнованно размахивал руками, рассказывая мне о группе, о гитарах, на которых они играли, и о клавишных, о барабанах, о том, как Рудольфа ударили по лицу барабанной палочкой, и о том, как его ударил Оливер.
Его буквально разрывало от радости. Как он преображался благодаря музыке – как музыка освобождала его ото всех оков – мне это так нравилось.
Мне так нравилось, когда он радовался.
– Смотри, что я тебе принес! – сказал он, вытаскивая из кармана значок с концерта. – Это на их концерте я сегодня был: Jungle Treehouse. Боже, Мэгги, тебе бы они понравились. Точно понравились бы. Жалко, что тебя там не было. Когда я ехал к тебе, я зарядил телефон и закинул на него несколько их песен. Хочешь послушать?
Я хотела.
Мы легли на мою кровать, вставив в уши наушники, не скрывая наших чувств, и начали слушать музыку. Лампа, стоящая в углу комнаты, отбрасывала тусклый свет. Он наклонил голову ко мне, и я наклонила голову к нему. Он переплел свои пальцы с моими и положил руку себе на грудь. Я чувствовала, как бьется его сердце, когда музыка вибрировала от моей души к его.
– Я люблю тебя, Мэгги Мэй, – прошептал он, глядя мне в глаза. – Я все время смотрю на тебя и думаю: «Ух ты. Я правда очень люблю эту девушку». Ну, ты понимаешь? Я люблю все, что с тобой связано. И когда нам легко, и в сложные времена. Может быть, в сложные времена я люблю тебя даже больше. Не уверен, что мне стоит это говорить, потому что я не знаю, готова ли ты, но это нормально. Я не тороплю тебя, но я хочу, чтобы ты это знала. Ведь когда ты любишь кого-то, об этом нужно заявлять во всеуслышание, потому что иначе любовь начинает тяготить. Она давит на тебя, и ты начинаешь задаваться вопросом, любят ли тебя в ответ. Впрочем, насчет этого я не волнуюсь. Я просто сижу рядом с тобой, смотрю на твои маленькие веснушки, которых нет у большинства людей, и думаю о том, как же сильно я тебя сейчас люблю.
