— В чем дело, Женя, успокойся!
Но он, как тетерев на току, кричит, ничего не слышит. Оказывается, у него ночевал Женя Рейн, утром встал, надел новые Евтуховы ботинки, которые стояли в прихожей, а ему оставил свои старые да вдобавок рваные.
В эту минуту распахивается дверь и появляется Толя, завязывая на ходу пояс халата.
— В чем дело, что за крик?! Выслушиваю эту историю во второй раз.
— У тебя что — это последняя пара ботинок? — спрашивает Толя.
Евтушенко взрывается снова:
— Допустим, у меня десять пар новых ботинок, но это не значит, что их можно брать без спросу.
— Да брось ты, — говорит Толя, — не мелочись! Сейчас осень, дожди, так человек хоть походит в сухих ботинках.
Или подействовал этот аргумент, или Евтушенко израсходовал утренний запас крика, неожиданно спокойно он спросил:
— Вы уже завтракали? Нет? Можно, я позавтракаю с вами?
Толя отвечает, что ему нужно сорок минут — доделать зарядку, побриться, принять душ.
— Прибегай через сорок минут. Будем рады. Завтрак затянулся до обеда. Пришли Ахмадулина с Мессерером, давно не виделись, столько новостей. Лида Либединская заглянула, тоже живет в Переделкине неподалеку, она знала, что я уже здесь. «Хорошо сидим», — говорит Толя. А Белла все повторяет: «Таньку обожаю!»
Решили вечером пройтись перед сном. И кого встречаем? Каверина!
— Когда же мы, Танечка, с вами виделись в последний раз?!
— Ой, давно, — говорю, — я приехала к вам, вы хотели мне прочитать ваше письмо Федину по поводу похорон Пастернака. Гроб несли мимо его дома, но Федин не осмелился даже подойти к окну, побоялся, что кто-нибудь увидит его с улицы. Очень сильное было письмо. Вы мне дали его копию.
— Господи, — говорит Каверин, — восемнадцать лет уже прошло. — И глядит на Ариадну Борисовну Асмус — вдову философа Асмуса, — вечную спутницу Каверина на прогулках.
Я Ариадну Борисовну знаю много лет: мы водили детей в один и тот же детский сад. Я — дочь, а у Ариадны Борисовны были четверо или пятеро сыновей. Мне кажется, все они теперь служат в церкви, да и у самой Ариадны Борисовны — святое лицо миротворицы: излучает свет и доброту.
— Анатолий Наумович, видно, очень любила вас ваша бабушка (та, что давно уже на небесах), если подобрала вам такую жену.
Толя кладет мне руку на плечо, чуть притягивая к себе, этим жестом как бы подтверждая правоту Ариадны.
Много лет спустя на переделкинских дорожках Ариадна Борисовна встретила и остановила моих внуков и произнесла им ту же речь: «Видно, очень любила бабушка своего внука Анатолия Наумовича, если подобрала ему такую жену, как Татьяна Марковна».
