Она забегала вокруг, гоня перед собой детенышей. Они помчались к пещере. У тигренка смешной и трогательный огрызок хвоста торчал трубой.
— Стреляй же! — настойчиво твердил Алсуфьев.
У Виктора по спине побежали мурашки. Тигр! Первый и, быть может, единственный раз в жизни тигр у него прямо под прицелом. Кто знает, представится ли еще когда-либо такой случай!
Он приготовился. Тигрица присела и в бешенстве рвала землю когтями.
Сейчас он ее убьет и… Вдруг он заколебался. Так-таки убить и уйти?
— Сперва мать. Ну, целься ей между глаз!
Но Виктор опустил ружье.
— Не буду стрелять. Нет смысла.
— Ишь, черт, какой сентиментальный! Ну, если так, давай скорее ружье, я сам…
— Я уже вам сказал, что из этого ружья никто, кроме меня, стрелять не будет! Бежим! Она может подобраться к нам с другой стороны. В таком состоянии она на все способна.
Он увлек Алсуфьева за собой. Они спешили уйти, пока не поздно, прыгали по камням, по уступам со всей быстротой, какая возможна была на этой горной дороге.
Отойдя достаточно далеко, умерили шаг.
— Упустили такое богатство! Как ты мог из дурацкой сентиментальности… — брюзжал Алсуфьев.
— Оставьте меня в покое.
Но Алсуфьев не унимался:
— Тринадцать лет в тайге — и впервые тигр был на выстрел от меня. Знаешь, сколько мы потеряли?
— Павел Львович, сами подумайте, на кой черт было ее убивать? Ведь самое ценное в тигре — это мясо.
— Ну да, мясо, — согласился Алсуфьев уже спокойнее.
— А как вы его доставите аптекарям в этакую жару. До Нинчаня отсюда три дня пути, не меньше, до Эму — неделя. А мясо уже завтра протухнет.
— Ну а шкура? За шкуру нам бы, как пить дать, уплатили двести долларов!
— Соли у нас нет — как же мы ее сохранили бы. И во-вторых… кто бы ее нес, уж не вы ли? Я лично не берусь.
Эти доводы были так убедительны, что не принять их во внимание Алсуфьев мог только в охотничьем азарте при виде тигра. Но он не хотел в этом сознаться и продолжал вспоминать вслух:
— А тигренок-то! Вырастет великолепный Ван. И, наверное, у него на голове знак Вана. Жаль, что будет бесхвостый…
Разговаривая, оба помнили о том, что их совместное путешествие подходит к концу. Они дали друг другу все, что могли, и продолжения не нужно. Разминувшись с семейством тигров, они спускались все ниже и ниже. Скоро остановятся на берегу Муданьцзяна. «Ну, прощай, мой доблестный Тартарен!» — «Счастливого пути, Павел Львович!» Пожмут друг другу руки и пойдут каждый своей дорогой.
Алсуфьев — в погоню за своей мечтой, через овраг, через водопады. С молоденькой женой Ю он отправится на место боя под Шуаньбао, найдет труп Багорного и похоронит его вместе с его мешком. А ночью явится ему хан Нурхаци, предыдущее воплощение Багорного, и укажет, где живет последний харацин из конвоя Дикого Барона. И он пойдет с ним далеко, в Баргинские степи, до самой советской границы, там будет искать золота, как спасения. Много передумает, много перечувствует, не ведая о том, что японцы уже на могиле Багорного достают из его мешка зашифрованные бумаги, что-то затевают и все это решит судьбу его и Виктора.
