Лесное море | страница 63



Виктор нес теперь груз в три килограмма, груз был ощутимым, возвращал к действительности. Ночной кошмар, правда, не выходил у него из памяти, но уже меньше угнетал теперь, после стрельбы. Потрошить убитую дичь нужно внимательно, чтобы не повредить ее желчный пузырь. И незаметно приходишь в нормальное состояние.

Теперь он мог рассуждать трезво, обдумать все спокойнее. И уже без всякого страха увидел, что от правого рукава реки действительно идет тропка наверх — точь-в-точь так, как сказал толстый лама.

— Павел Львович, а вы в это верите?

— Не спрашивай, Витя, не спрашивай. Об этом не говорят.

— Но о сокровищах-то можно? Вы верите, что они существуют?

— Да, ведь я в то время был при Бароне, на моих глазах прошла вся экспедиция. А когда красные нас разбили, мы шли степями до Хайлара по следам харацинов. И тот самый эскадрон, который их истребил, позднее взял нас в плен. Его эскадрон.

Он не назвал Багорного — видно, это имя тоже стало для него каким-то «табу».

— В таком случае он должен был найти все золото, — осторожно ввернул Виктор, невольно говоря в тон Алсуфьеву и заражаясь его настроением.

— Вовсе нет. Харацины были перебиты все до единого — никто не сдался. От кого же он мог узнать, что они перед тем взяли золото и где-то его укрыли? Нет, он это узнал только от меня.

— И за это он оставил вас в живых?

— Нет, не за это. Просто он меня не считал опасным врагом, который способен на какие-то действия… Презирал меня.

Алсуфьев говорил о Багорном без ненависти, даже без неприязни. Багорный был уже для него только призраком, духом, страдающим в потустороннем мире.

— Да. Если бы не это, он не пощадил бы меня, несмотря на то, что я его шурин.

— Как шурин?!

— А так. Он был репетитором моей сестры, потом стал её мужем. Она тоже верила в революцию, шла за ним повсюду, до самого Китая.

— И что же с ней сталось?

— Я слышал, что погибла. Подробностей не знаю. Пожалуй, лучше пойдем вон туда. Немного сократим себе путь.

Солнце пекло, идти становилось все труднее, но Алсуфьев, не останавливаясь, шагал и шагал в гору. Должно быть, мысленным взором видел уже там, впереди, за горами, за ущельем сокровища Дикого Барона и славу свою в Европе.

«Сокровища…» — думал Виктор, криво усмехаясь. Сколько раз Харбин охватывала золотая лихорадка, когда распространялся слух, будто нашелся человек, который был с бароном Унгерн-Штернбергом в Урге до конца и точно знает, где укрыто золото. Говорили, что за небольшое вознаграждение человек этот укажет место, ибо самому ему сокровища не нужны: он не то тяжело болен, не то отрекся от всего земного и хочет уйти в монастырь. Сколько затевалось экспедиций, сколько было трагедий! В степях Барги тщетно искал сокровища и капитан Румянцев с товарищами, и бедняга Лычко, с которым так подло поступила жена, и несколько студентов духовной семинарии… Даже такого благоразумного человека, как купец Сяо, втянули в какое-то акционерное общество, которое вот-вот должно было начать эксплуатацию баронова наследства.