Виктор кивнул головой. «Каждый захватчик приходит с какой-то миссией», — подумал он. Эх, бросить бы это прямо в лицо сидящему перед ним Ямато!
— Да, — сказал он вслух. — Но я не верю в расовую теорию.
— Это почему? — с живостью спросил Кайматцу, высунувшись из-за тени абажура, и Виктор наконец стряхнул с себя странное наваждение, перестал балансировать между сном и явью. Сейчас ему уже стало совершенно ясно, что никогда он не был раньше в этом кабинете и переживал ранее эту сцену не наяву, а только в своем воображении.
— Вас что-то удивляет?
Кайматцу зорко всматривался в него, вытянув ближе к свету выбритую наголо и матово блестевшую яйцевидную голову. У него были тонкие губы, его брови и усы напоминали приклеенные полоски черного меха, а холодное лицо не совсем японского типа отличалось правильными чертами. В толпе его можно было принять за европейца.
— От ваших глаз, господин капитан, ничего не укроется. Да, я удивлен, но это такой пустяк… чисто личное дело…
— Все-таки скажите.
— Видите ли, я много месяцев, даже лет мечтал о встрече с незнакомцем, который меня издали опекал, который в конце концов должен был вывезти меня из Маньчжурии. И когда я воображал себе решающую встречу с ним, я чаще всего видел именно этот кабинет и такую обстановку, как сейчас.
— В самом деле, поразительное совпадение! Ведь наш разговор сейчас именно решающий, от него зависит ваша жизнь. А вашим опекуном оказался Багорный?
— Да.
— И что же, он предлагал вам службу в разведке?
— Нет, он этим не занимается. По его словам, он преподает в каком-то китайском военном училище. А меня он обещал тайком перебросить в польскую армию. Совесть его, наверно, мучила — вот он мне и хотел помочь.
Кайматцу сделал жест, как бы говоря: «Не верится». А может быть, этот жест означал, что всякое бывает.
— И вы испытываете к нему чувство благодарности?
Виктор пожал плечами.
— За что? Он погубил всю нашу семью, из-за него я очутился здесь.
— А сам удрал, бросив вас на произвол судьбы. Японский офицер ни за что бы так не поступил. Вот вам и влияние расы… А с Россией вас, кажется, ничего не связывает?
— Абсолютно ничего.
— Я так и думал. Россия была, есть и вечно будет врагом Польши. Либо они вас, либо вы ее… Такого же врага видим в ней мы, японцы. Не случайно Польшу и Японию связывала всегда истинная дружба, а некоторым образом даже и военное сотрудничество. Так почему же вы отказываетесь?
— Я вовсе не отказываюсь, господин капитан, вы меня неверно поняли. Я не самоубийца, не ищу смерти. Сумею умереть, когда нужно будет, но раз вы мне делаете такое подходящее предложение, я принимаю его с благодарностью. Попрошу только, если можно, объясните мне — конечно, в общих чертах, — что вы намерены со мной делать.
