На заре, управившись с оленем, Ван и его подруга возвращались той же дорогой к пещере. Тигрица шла впереди, вялая, немного отяжелев после обильного завтрака. Ей, кажется, уже надоел Ван, следовавший за ней на расстоянии нескольких шагов.
Когда раздался выстрел, знакомый Вану зловещий гром, — он бросился в чащу. Здесь, ловя ноздрями едкий запах пороха, он немного подождал, но подруга не шла. Тогда он выглянул из-за деревьев. Она лежала на снегу в луже крови.
Ван потерся о нее, потрогал ее лапой — она не шевелилась.
Облизал ей голову и грудь, из которой текла, замерзая, кровь. Она лежала все так же неподвижно.
Тогда Ван понял, что и она, как когда-то его мать после такого же грома, уже не видит его, Вана, и ничего не чует. Она стала только мясом — вот так же, как любой живой олень, козел или кабан, когда его догонишь и внезапно повалишь на землю…
И Ван лег рядом с тигрицей. Лежал и смотрел в пространство угасшими глазами. Долго так лежал.
Появился человек с седой косичкой. Глянул на следы и зашагал быстрее, как будто обрадовавшись.
Чем ближе он подходил, тем больше напрягалось тело Вана, смотревшего на этого человека из-за мертвой тигрицы. Он весь подобрался, и в горле тихим рычанием переливалась душившая его ярость и жажда крови.
Человек был от него уже на расстоянии двух прыжков. Ван поднялся и посмотрел ему прямо в глаза.
Ю встал на рассвете, сразу после Ашихэ.
Виктор, утомленный двухдневным переходом, еще спал. Завтракая за скамеечкой, поставленной на кан, горячей похлебкой из чумизы и кукурузными лепешками, Ю время от времени поглядывал на разметавшегося во сне гостя, лежавшего рядом. Виктор за два года очень вырос и возмужал — это прежде всего бросалось в глаза. И было в нем что-то, напоминавшее Ю молодого оленя или тигра.
Мороженые беличьи тушки, принесенные вчера из чулана, совсем оттаяли. Ашихэ снимала их с жерди и укладывала в большой горшок, приправляя фасолью, чесноком, луком и красным перцем. Оставалось еще положить соль, зелень и долго тушить на медленном огне, пока мясо не пропитается как следует подливой, и тогда будет очень вкусное жаркое, как и полагается на Новый год.
— Если я немного задержусь, пусть Хуан Чжоу меня подождет, — сказал Ю, вставая.
Хуан Чжоу собирался на праздники в Нинъань, он обещал сегодня погрузить на свои сани и товар старого Ю. Поэтому Ю так спешил — надо было достать из капканов последнюю добычу до прихода Хуан Чжоу.
— А с Вэй-ту мы встретимся на Польской могиле, — добавил Ю, идя к двери. — Скажи ему, что я с ним там прощусь.
