Понятно поэтому, что когда до Парижа в марте 1917 года дошли первые вести о Февральской революции, многие из эмигрантов обсуждали вопрос о том, что нужно захватить архивы политической полиции, которую эмиграция неизменно соединяла с консульством и посольством, и арестовать чинов «охраны». В силу разных обстоятельств, среди которых не последнее место занимало то, что в страстном желании попасть как можно скорее на родину и принять участие в работе «возрождения страны» многие видные революционеры не додумались войти в непосредственные сношения с таким ярким представителем старой власти, как посол Извольский, — и революционное выступление не состоялось.
Вопрос о захвате архивов политической полиции и об аресте ее чинов в Париже не обсуждался ни на общих эмигрантских собраниях, ни в партийных группах; дело заглохло, архив и «чины» остались неприкосновенными.
Но когда был организован, наконец, эмигрантский комитет по отправке политических эмигрантов в Россию, то нами был поднят вопрос о том, чтобы просить Временное правительство о допущении представителей комитета в опечатанное помещение заграничной агентуры для разбора архивов и для выяснения состава секретных сотрудников.
После трехнедельного ожидания мы все же получили от Керенского это разрешение, причем к нам был присоединен эмигрант, присяжный поверенный Е. П. Рапп. Почти одновременно с этой телеграммой Керенского Рапп получил предложение от представителя чрезвычайной следственной комиссии Муравьева организовать составление описи дел заграничной агентуры.
Таким образом, волею петроградского начальства во главе задуманного нами дела официально оказался Рапп; Комиссия по разбору архивов бывшей заграничной агентуры сформировалась в следующем составе: председатель — Рапп, члены:
B. К. Агафонов, М. М. Левинский, С. Левицкий (Познер), М. П. Вельтман (Павлович) и М. Н. Покровский. Кроме того временно в Комиссии работали: Веллер, Л. П. Гомелля, C. И. Иванов, Биллит и Стружинский.
В силу телеграфного предписания в начале при наших работах присутствовал вице-консул Кандауров, но затем официальная бумага Муравьева, присланная на имя Раппа, освободила Кандаурова от этой обязанности. Вскоре затем нами был приглашен в качестве эксперта давно уже проживавший в Париже известный разоблачитель многих секретных сотрудников и вообще всей подпольной деятельности Департамента полиции бывший помощник делопроизводства Департамента полиции Л. Меньшиков.
