— Ну раз ты такой правильный пацан, докажи. Вон, на углу баб Маня с пирожками — пойди, отожми братве хавчика.
— Да я их все купить могу!
— Ты пацан или голимый фраер?! — присвистнул разочарованно старшой и жестом показал рванувшему было Вовке присесть: — Ты, Шнобель, не вписывайся за этого фонтанского. Хочет с нами ходить — пусть докажет.
Это была явная подстава. Необъятная баба Маня была не просто самой черноротой на улице, но и здоровой, как биндюжник.
— Шо ты смотришь? Будешь брать или клиентов мине загораживать? — рявкнула она на топчущегося возле лотка Ваньку.
— А ну, хуна старая, пасть захлопнула и бабки достала, — авторитетно промурчал Ванька и вытащил нож.
— Шо ты там тявкнул? — скривила лицо Маня.
— Да я ща распишу тебя!
От разбитого носа, Маниной пудовой оплеухи и окончательного позора Ваньку внезапно спас участковый, который по гражданке, в домашних тапках вышел из соседнего двора за пивом.
Он просто скрутил ему руку, вынул нож, сунул себе в карман и вот так, с выломанной рукой и выкрученным ухом, повел в отделение.
— Ты откуда, идиот малолетний, нарисовался?
Шпана, из-за угла наблюдавшая за Ванькой, возбужденно галдела: — Вот это поворот!
— Что ж делать теперь? — спросил перепуганный Вовка.
— А вот теперь проверим — он нормальный пацан или ссученный стукач, — отмазался старшой. — Ладно, пошли, чего ждете, кина не будет.
Вовка был в панике, а вот Ванька уже шмыгал носом в кабинете.
— Ты откуда, идиот?! Фамилия? Имя? Где родители?! Кто тебя, дурака, к Маньке-то подослал?
— Я сам пошел. Я есть хотел!
— Ага, с двадцатью рублями в кармане за пирожок заплатить не мог? Стыдобище! А еще ж, поди, пионер! Родители где?!
— Ничего не скажу, — мотал головой Ванька.
— Тогда я тебя в детдом сдам. Как беспризорника, — предложил участковый. Он видел, что пацан не местный, чисто одетый, откормленный, в хорошей обуви, и решил его в назидание хорошо припугнуть.
— Я не беспризорник! — огрызнулся в слезах Ванька.
— Ты мне тут понтоваться решил? Уголовника из себя строить? Так я тебя в камеру с настоящими запру. Тебе за Маню, у которой двух сыновей в войну убили, жопу на фашистский крест в первую же ночь порвут. Понял?! — рявкнул он.
Ванька зарыдал: — Я не хотел! Я случайно! Не надо в камеру!
— Нож где взял?
— В Хабаровске у пацанов выменял.
— Значит, пришлый… А ты понимаешь, малолетка, что тебе с этим ножом статья за разбой светит? Тебе сказать, что наша Родина с такой швалью делает?
— Не пришлый, я местный. — Весь взрослый кураж с Ваньки моментально слетел. Остались одни сопли и ужас до макушки. — Я из эвакуации вернулся… Я не знал… Это шутка была!
