— А доставка товара, охрана, доставка денег?! Вы же не учитываете накладных расходов, а они будут, и немалые. И еще — через неделю я должен быть с товаром в Ташкенте, еще через неделю следующий подвоз товара, и так каждую неделю, всего шесть кило. Контракт на полгода. Далее кто-то из вас едет в Ташкент — оговаривать новую цену. Я думаю, что повысить ее можно будет минимум на 25 %.
Тут братья снова оживились.
— Через 30 дней, — продолжил Борис, — когда получим первую оплату, нужно будет оговорить мою долю. — Голос его был твердым.
Повисло тягостное молчание. Такого братья явно не ожидали.
— Придет время — оговорим, — ответил после длинной паузы Митрич. — Пока все эти барыши на воде вилами писаны.
Борис понимал, что никакой доли не будет никогда, но этот бесконечный разговор ни о чем нужен ему был, чтобы поддерживать в сознании казачков имидж жадного до денег, недалекого человека.
И конвейер заработал.
Замрите! Не дышите!
Нет ничего утомительнее очереди в поликлинику, тем более если это флюорография в диспансере. Как будто команду лаборанта «Замрите! Не дышите!» выполнила не жертва направления терапевта, а само время. Даже самый небрезгливый оптимист вдруг боковым зрением начинает замечать, как кружат в коридоре палочки Коха.
Здание было старинным, царских времен, и несмотря на слои и пузыри дешевой краски на полу и стенах, все же величественным. Пациенты, покашливая от волнения, сидели вдоль стены, стараясь меньше касаться всего и реже дышать. Жене тоже ужасно хотелось кашлять и курить одновременно. Чтобы отвлечься, она достала маленькую записную книжечку и стала писать список дел на отпуск в августе. Он включал заготовку варенья, благо сахар Лидка сможет достать, и консервацию овощей. Женя быстро в уме складывала дни рождения, календарные праздники на зимний сезон, чтобы определить соотношение литров и килограммов на душу семьи и во что встанет спокойная жизнь зимой.
После флюорографии она отправилась со снимком к врачу:
— Ну, доктор, жить буду?
По взгляду доктора она поняла, что шутка не удалась.
— Или буду, но недолго?
Врач продолжал тяжело молчать. Потом еще раз поднял рентген…
— У вас процесс…
— Нюрнбергский? — максимально безразлично поинтересовалась Женя.
— Хуже, — вздохнул доктор и выдавил: — Открытый процесс в легких. Это туберкулез в финальной стадии. У вас есть дети?
Женька зашла домой, кинула на стол лист в затейливой, почти арабской вязи и поспешила переодеться.
— Мам, это что? — Нилочка помахала бумажкой перед матерью, которая выплыла из комнаты в домашнем ситцевом халате.
