Анька бросится обнимать Женю.
— Не надо! В утешениях не нуждаюсь! — отстранилась она. — И это извещение, а не похоронка. Не каркай!
Женька выпьет пару рюмок с сестрами. Выслушает новости, ласково потреплет Вовку по голове за выпиленную лобзиком в школьной мастерской рамочку.
Когда все уйдут, а дети лягут, она нальет полный стакан самогона и, старательно глотая, выпьет. Ничего. Ни сна, ни покоя. Она снова будет лежать бревном, с чужим, окостеневшим телом.
— Баб Лель, — Нила придет к бабушке, — бабулечка, помоги… мама не спит. Лежит там истуканом, вздыхает и встает в четыре. И не ест почти ничего. Ходит деревянная, и все. Лёлечка, что ей дать?
— Водки ей дай — или выплачется, или заснет.
— Да как я ей дам? Она ж никого не слушает!
— Ну я откуда знаю? Подруг ее попроси.
— Нет у нее никаких подруг. Ты ж знаешь.
— Ну сестер, значит. Не одна у родителей.
— Они предлагали — она не хочет.
— Пусть хоть силой зальют.
Нила вдруг хихикнула сквозь слезы — она представила, как маленькая, сухощавая тетя Лида и нескладная тетя Аня пытаются удержать ее злющую маму, которая стреляет и мечет ножи. Про мамин секрет она давным-давно знала.
Нила послушается и заедет после техникума к строгой тете Лиде. Расскажет про совет Гордеевой и попросит помощи. Лидка вздохнет, пожует губами и процедит:
— Я разберусь. Домой езжай.
Лидка заявится к Жене за пару дней до Нового года.
— Собирайся, поехали!
— Это куда на ночь глядя?
— Давай быстрее, нашей доходяге на Фонтане плохо.
— Она ж неделю назад нормальная была!
— Можно подумать, ей много надо!
— Как же мне все это надоело, — выдохнет Женя.
А когда они приедут на Фонтан, Евгения Ивановна увидит бодрую и здоровую Аньку и накрытый стол.
— Это что?
Лидка подведет ее к столу:
— Давай раздевайся — пить будем, чтоб ты совсем копыта не откинула.
Женька развернется к дверям, но Лидка прикроет собой выход:
— Куда собралась?!
— Благодарю за участие, дамы, но водка не помогает. Уже пробовала.
— Тогда держи, — Лидка, запутавшись в своей гигантской бархатной котомке, внезапно вытащит коллекционный маузер. Анька ойкнет, а Женя удивленно вскинет бровь.
— Это не для тебя. Точнее, тебе. Тьфу ты! — ругнется Лида. — На вот! Ты же стрелять любишь? На! — Она выудит из сумки коробку патронов. — Я не знаю, как их туда совать. Иди на берег. Там нет никого. Иди, постреляй. В небо, в землю. Хочешь — в себя. Может, полегчает. На, — она впихнула тяжелую коробку Женьке в руки, — иди уже! Но только выпей, а то замерзнешь!
