Митя растерялся:
— Слышь, ты это… деваха, не реви… Ну я помогу тебе.
— Что, три года за меня решать будешь?!
Нила так спешила из техникума, что взмокла и раскраснелась. Задыхаясь, она выдохнула: — Поступила.
— Ха, — Женя хмыкнула и улыбнулась, не вынимая беломорину изо рта, — я сразу сказала: это наша, Беззубовская порода. У нас все бабы круче шахматистов! Ну кроме Аньки. Все толковые! И ты такая же! Я ни минуты не сомневалась!
Нила тяжело дышала и, еще больше краснея, прошептала:
— Мам, я не решила… я списала. Я все списала… у мальчика. Он рядом сидел…
— Ну, судя по твоей тетке Лиде, за счет мужика устроиться — это тоже семейный талант.
Женя приподняла дочь за подбородок:
— Хватит скулить. Вгрызайся в этот шанс. Косько поступила, и не важно как. Меньше языком молоти, особенно подругам. Пойди вон бабку свою бесноватую порадуй. Может, подарит чего.
— Ага. Пургена и снотворного, — огрызнулась Нила уже себе под нос. Но смиренно пошла по теплым доскам галереи на Гордеевскую сторону.
— Лёлечка, я в техникум поступила… зачем-то, — сообщила она, обнимая двумя руками Гордееву.
— Техникум — это хорошо.
— Нехорошо. Я там ничего не понимаю.
— Ишь ты! — хмыкнула Фердинандовна. — Начинай — втянешься, не переломишься. Или ты хо-чешь всю жизнь за мужем сидеть и детям сопли подтирать?
— Хочу, — улыбнулась Нила. — А что в детях плохого?
Фердинандовна, подслеповато прищурившись, посмотрела на Нилку и вздохнула:
— Да уж… ты точно не в мать, а в эту козу Фирку пошла. Ищи теперь себе мужа.
По-братски
— А когда мы сможем оговорить, какова будет моя доля, уважаемый Алексей Дмитриевич? — Это голос Бори прорезал тишину дворика. Случилось это неожиданно даже для самого Вайнштейна — сказалась выпитая огромная рюмка и нервное напряжение последних часов… Спиртное сыграло злую шутку с Борисом. Тишина повисла такая тяжелая и тягостная, что ее можно было резать ножом… Затаили дыхание все, включая его самого, но он неожиданно смело, с вызовом, вопросительно посмотрел прямо в глаза старшому, а тот, прищурившись, долгим немигающим взглядом буровил его.
— Ну ты сначала покажи, насколь ты нам полезен, тогда и за долю поговорим, а теперь все за стол, хватит на сегодня, пора и честь знать, — тоном, не терпящим возражений, пресек все возможные вопросы Митрич.
«Лады, продолжим торжище за столом, я с тебя, старшой, живого не слезу. Даже по самым скромным подсчетам, я тебе массу сырца на 70 % уменьшил, морфий такой чистоты еще поискать надо, у татарвы из половины выпарить за счастье считали, а тут такой выход, и мне дулю вместо доли… не на того напал, казачок», — думал Борька.
