Они подошли к Бешкельскому мосту. Пандо, вдруг понявший, что его обманули, что напрасно его пекло солнце у ворот Муцы, что напрасно пострадал от удара железными вилами, заскрипел зубами, вскинул ружье и упер дуло во вздутый голый живот Минко. Тот моментально оцепенел, ибо знал, что у Пандо не все дома, что он шутить не станет, а вот влепит в него горячий кусок свинца, а потом иди, разбирайся. До боли притиснутый дулом. Минко попятился, не смея вымолвить ни слова. А Пандо неотступно шел за ним и повторял одно и то же, будто умом тронулся:
— Ты… мать твою… ты…
Мост был без перил, и отец председателя, со страху лишившийся дара речи, продолжал пятиться, не сводя глаз с курка. Почувствовав вдруг, что под ногами исчезла опора, он попытался что-то крикнуть, но ему не хватило времени. Взметнулись беспомощно руки, и его крупное, потное тело шлепнулось в речку. Вмиг улетучилась у Пандо вся досада, злоба и ненависть. Он ринулся к берегу и, оставив ружье на полянке, заросшей гусиным луком, бросился в воду. Сделал несколько шагов к середине. Как раз в этот момент из мутной воды показался Минко, весь в тине и перьях. Пандо схватил его за уши, и немало пришлось ему потрудиться, пока он вытащил его на берег и швырнул на траву. Панде хлопотал вокруг потерпевшего, как мог: несколько раз делал ему искусственное дыхание, поворачивал то на живот, то на спину, растирал. Наконец тот сел, глубоко вздохнул, словно возвращаясь с того света, и внезапно затрясся, будто в лихорадке. Дрожа от озноба, он спросил:
— Два раза… пальнул… в меня?
— Я? — вытаращил глаза Пандо.
— Очень… у меня… брюхо… жжет…
— Не стрельнул ни разу.
— Тогда… чего же… так жжет?
Пандо пожал плечами и надавил ему пальцами на живот, чтобы выяснить, есть ли ушибы. Потом сказал:
— Покурим?
— Мои раскисли.
— Бери мои, — сказал Пандо.
— Так ты, наверное, легкий куришь, а я — крепкий, — отец председателя чихнул.
— Будь здоров! — кивнул Пандо. — Все равно подействует… Выкури одну.
— Ну ладно, давай!
Они сели по-турецки друг против друга и закурили. Дым от сигарет — тоненький и синий — вился колечками, поднимаясь к летнему небу, которое спокойно и ласково глядело на них с доброжелательной улыбкой.
— Ну, ты и дуб, — совсем беззлобно произнес Минко и тяжело вздохнул.
— Охраняю доверенное мне имущество. — ответил Пандо и потрогал рубашку. — Считай, высохла. Пока стемнеет, и штаны высохнут.
— И так ладно… Пускай холодит… Вот так денек у меня сегодня!
