Когда я закрывала глаза, то представляла себе Гавану такой, какой мне описывала ее бабушка. Но когда открывала их, видела, во что превратилась Гавана за почти шестьдесят лет изоляции. Я была рада тому, что бабушка не узнает, в какой упадок пришел столь горячо любимый ею город.
— Когда-то здесь было очень красиво, — сказал Луис, и его слова удивили меня. Наши взгляды встретились.
— Да. Это нетрудно заметить.
— С каждым годом Гавана стареет все больше, — вздохнул он, переводя взгляд на дорогу. — Мы красим и штукатурим дома, стараемся приводить их в порядок, но работы слишком много.
Все было понятно без слов. Без денег они мало что могли изменить.
— Старая часть Гаваны выглядит лучше, чем другие ее районы. Они сохраняют ее для туристов, поэтому, если вам интересно посмотреть, как город выглядел раньше, у вас будет такая возможность.
Испанцы основали старую часть города в шестнадцатом веке. Из того, что я читала и слышала, я знаю, что Гавана разделена на разные районы, каждый из которых имеет свои особенности. Одной из причин, почему я предпочла остановиться у Анны, а не в гостинице, было то, что ее семья до сих пор проживала в доме по соседству с домом моей бабушки — тем самым домом, где родилось и выросло не одно поколение Пересов.
— Что вы можете рассказать мне о Мирамаре? — спросила я, переводя разговор на район, в котором жила бабушка.
— А что вам интересно услышать? Лекцию профессора истории или рассказ человека, который прожил в этом районе всю свою жизнь?
— Думаю, и то и другое.
— Современная история кубинцев — это в первую очередь история о том, как людям пришлось приспосабливаться. Выживать за счет тех ограниченных ресурсов, которые нам дала великая революция.
Он произнес слова «великая революция» с некоторым осуждением. Наверное, здесь подобное поведение считалось кощунством.
— Мирамар выглядит лучше, чем большинство других районов, благодаря расположенным там посольствам. Некоторые здания требуют ремонта, но в целом все не так уж плохо. Сейчас в Мирамаре проживают многие генералы и высокопоставленные чиновники. Они живут в тех домах, в которых раньше жили приближенные Батисты и самые влиятельные семьи Кубы. — Теперь осуждение в его словах прозвучало более отчетливо. — Вот такой у нас прогресс. Мы избавились от паразитов, и теперь посмотрите, кто занял их место.
Меня удивила прямота его слов и то пренебрежение, с которым он говорил.
— В нашем доме мы открыли ресторан, — продолжал Луис. — Он заполнен туристами из Европы, потому что большинство кубинцев никогда не смогли бы позволить себе обед в нашем ресторане, если бы не субсидии за счет высоких цен для приезжих. Разумеется, высоких для местного населения.
