Но так полковник считал до разговора с монахом, теперь, он уже думал по-другому. Он решил, что тех баб, которые решатся вернуться в истинную веру, он у солдат заберет, хотя, если разобраться, брюхатые бабы — это хорошо. Пусть больше будет людей на его земле. Чем больше ему удастся людей себе заполучить в имение, тем лучше.
С наступлением темноты в лагере начиналось веселье. Пленные женщины поначалу шли к солдатам, завывая. Но так как весь день их не кормили — к чему тратить хлеб, если их завтра-послезавтра казнить будут — шли они к солдатам голодные. А солдаты, люди добрые, давали им еды, и чтобы дуры не обливались слезами, еще и пивом с вином угощали, от себя отрывая. После вина и пива, с голода, женщины быстро хмелели. Печаль бабья хоть немного, но утихала. Так что кое-где даже слышался женский смех.
Хмельные голоса, крики, музыка мешали ему спать, так как проникали даже через плотную ткань шатра. Кавалер опять вспоминал про Бригитт. Он даже думал пойти поискать себе бабенку поприятнее, но не захотел забирать забаву у какого-нибудь солдата. Или потребовать, чтобы вели себя тише. Но ничего такого делать не стал. Черт с ними, пусть тешатся, пусть знают, что у них добрый командир.
Инженер Шуберт управился с делом уже до обеда. Пока полковник встал, мылся, завтракал, звал к себе монаха, узнавал, сколько баб решили вернуться к истинной вере, инженер уже привез большой обоз с вещами из дома в лагерь и теперь ждал, когда у полковника будет время выслушать его доклад.
Дошло время и до него. Он показал кавалеру, сколько всего хорошего и ценного привез, показал, как аккуратно снял со стен красивую обивку, которой можно снова украсить стены. Волков был всем доволен и сказал, что инженер получит причитающееся ему вознаграждение. А после инженер и говорит:
— К ночи пришел к дому один человек, не назвался, лицо свое он прятал, спросил, не я ли начальник папистов, что одолели мужиков. Я ответил, что не я, но знаю его. А он и говорит: скажите вашему старшему, что мне известно, где местные купцы прячут то, что награбил Железнорукий. И что там добра целые склады. Говорил, что там товаров так много, что и на ста телегах не вывезти, и что товары все дорогие. Но нужно торопиться, так как купчишки напуганы и вывозят добро в спешке.
— Прятал лицо? Почему? — спросил кавалер.
— Не знаю, но он сказал, что если вам будет угодно, он будет ждать вас в сумерках у моста на Ламберг на нашем берегу. Три вечера будет ждать, если вы вдруг сразу не надумаете.
