— В пекло сатаны это серебро, — с неожиданной твердостью отвечал капитан, — все они должны ответить за смерть моего друга, и хамы, и господа. И господа в первую очередь. Всех на ветки, вместо яблок.
«Ишь ты! — Волков уставился на капитана с плохо скрываемым удивлением. — Еще недавно ты боялся дезертиров повесить, хотел решения солдатских корпораций или приказ от меня, а тут вон как раздухарился! Всех вешать хочет, и денег никаких ему не нужно».
Но, чуть подумав, полковник решил, что он прав. Деньги деньгами, но для репутации Рыцаря Божьего, Меча Матери Церкви и Инквизитора лучше будет поступить так, как предлагает Рене. Да и рыцари эти были, скорее всего, еретиками, и его самого они не пощадили бы.
— Будь по-вашему, Арчибальдус, в пекло такое серебро, — произнес он, — вот только вешать господ нельзя. Они должны быть обезглавлены.
— Не достойны эти воры, пусть спасибо скажут, что на колесах их не ломают, как отцеубийц или других душегубов.
— Сие не вам решать, дорогой мой родственник, — уже без всякой мягкости в голосе отвечал Волков. — Велено вам господ обезглавить, так идите и найдите охотников это сделать. Обещайте каждому желающему талер за верный удар.
— Как вам будет угодно, — с видимым недовольством отвечал капитан.
— И перед смертью пусть всякого, кто пожелает, причастит священник, — продолжал Волков.
— Зачем? — уже нагло спрашивал Рене.
— Затем, что я Рыцарь Божий! — заорал Волков так, что Гюнтер и Фейлинг вздрогнули, только Максимилиан был невозмутим, он уже слыхал подобное. — Затем, что я паладин и опора Трона Господня на земле, и Господня Длань! Или вы о том не слыхали?! И затем, что я ваш командир! Или вы про это забыли?!
— Извините, — Рене поклонился, — просто я подумал, что еретикам причастие не надобно и что все капелланы остались в Бад-Тельце, с фон Боком. У нас и попов здесь нет, кроме вашего лекаря.
— Так пошлите за братом Ипполитом. Коли господа вознамерятся вернуться в лоно истинной Матери Церкви, так пусть монах их причастит.
— Все будет исполнено, как вы пожелаете, а за братом Ипполитом я пошлю незамедлительно, — отвечал Рене, кланяясь.
«Ишь как его распирает, вот так бы ты в бой рвался, как на казни, откуда в нем такая кровожадность образовалась, неужто это из-за бедняги Бертье?»
Полковник смотрит вслед уходящему капитану и решает вернуться к приятному занятию.
— Гюнтер, ну? Что там дальше? — говорит он денщику, что стоит у телеги с серебром.
Но тот ответить не успел, к полковнику подходит кашевар, кланяется:
