В лагере суета, крики, неразбериха. Резко кричит молодой офицер, фамилии которого Волков вспомнить не может.
— Первая рота, строиться!
Сержанты повторяют приказ, орут так, что у них вены на горле выступают.
— Рене? Где капитан Рене? — спрашивает он у первого попавшегося сержанта, хватая того за рукав кольчуги.
— Там, господин, ближе к воротам был, — и тут же отворачивается от полковника. Сержанту не до него. У него свое дело. — Эй вы, бараны во втором ряду, куда первым на пятки наступаете? Опытные люди, а сбиваетесь в стадо, как новобранцы. Ровняйтесь, на полтора шага от них. Не напирайте.
«Даже этот сержант и то знает, что делать. Достался мне родственник».
А тут, звонко, как положено, громко, как положено, тревожно, как и положено, зазвенели трубы, играя сигнал «тревога, к оружию».
Солдаты, те, что еще ели, спешно закидывали в рот еду грязными руками, бросали миски и кружки, брали оружие. Волков, расталкивая мельтешащих под ногами возничих, кашеваров и саперов, стал искать офицеров.
— Вторая рота, стройся в проходе, под мою руку, — орет старший сержант второй роты, вытягивая руку вдоль прохода. — В колонну по четыре.
Слава Богу, хоть ротмистр Хайнквист знает, что делать, он уже рядом со своим сержантом, уже надел шлем, уже готов. Критически оглядывает солдат.
Вилли тоже собирает стрелков, Волков смотрит на мальчишку, слышит его, его высокий голос начинает волноваться.
«Ах, как все это нехорошо, рано, рано мальчишке командовать ротой, не дорос еще, был бы Роха…»
Но старого товарища нет рядом, и от этого на душе у полковника совсем неспокойно.
И тут нежданно-негаданно как бальзам на сердце. В суете и толкотне лагеря, который вот-вот подвергнется атаке, было место, где царил порядок и спокойствие. В северо-восточном углу насыпана площадка. Немалая и в высоту взрослому по пояс. Земля застелена досками, и на этом помосте стоит капитан Пруфф, там же его пушки. Всем пушкам места хватило. Волков сразу взбирается наверх к капитану, к орудиям. Пруфф молодец, сам он до этого додумался или ему кто из его людей подсказал, но земли они много насыпать не стали, а чтобы пушки могли стрелять из-за частокола, просто спилили верхушки бревен. Теперь пушки могут стрелять и по переправе, и по дороге. И везде у артиллеристов порядок. Рядом с полукартауной два бочонка с картечью, с крупной и с мелкой. Ядра тут же сложены в пирамиду. Ядра для кулеврин рядом. Большая бочка с порохом отнесена подальше, стоит внизу и накрыта крышкой, чтобы во время стрельбы искра не залетела. Под колесами всех пушек чурбаны, чтобы уменьшить откат при отдаче. Все, все тут продумано, все в полном порядке.
