Через много лет героиня Марселя Пруста скажет своим гостям: «Мой муж утверждает, что я не люблю фруктов, потому что не ем их. Ничего подобного! Я лакомка больше, чем любой из вас, но мне не нужно класть их в рот, потому что я поедаю их глазами. Что в этом смешного?»
Позвольте мне сослаться на Монтеня, на Рабле, на Ларошфуко, и вы убедитесь, что дело, которому мы служим, — благородное дело. Вы находитесь в старинной французской обстановке, среди старинных французских блюд, слушаете наш язык, слышите имена наших писателей и художников. В нашем Арле и его окрестностях вы можете не только насытить красотой зрение, но и ощутить дух нашей кухни, сохранить о нас добрые воспоминания. Паскаль утверждал, что человек — столько же дух, сколько и плоть. Не будем забывать, что наше скромное заведение порождает радости, благодаря которым люди больше думают о благах мира и меньше — о суетности военных побед.
Я хочу быть искренним!
Ужин, которым я вас здесь накормил, принес мне прибыль.
Но он принес прибыль и вам!
И ваша прибыль больше, ибо вы выйдете отсюда, окрыленные мыслью о благах мирной жизни, готовые к доброй беседе, полные свойственного всем разумным людям желания жить во взаимопонимании и с надеждой…»
И он с поклоном отступил.
Он был не очень скромен, но слушали мы его с интересом.
И остальные тоже.
Мы аплодировали.
И тогда, и теперь я не берусь судить, была ли это, как и положено хорошей рекламе, обдуманная речь или спонтанный взрыв человеческой суетности, стремления блеснуть познаниями, остроумием и воспитанием.
И мне ничего не остается, кроме как в свою очередь сослаться на Пруста:
«Места, которые мы знали, принадлежат только пространству, где мы их располагаем для своего удобства. Они — только тонкий пласт связанных между собой впечатлений, которые составляют нашу минувшую жизнь.
Воспоминание о неком образе — это сожаление об улетевшей минуте…»
* * *
Уже больше двух часов мы сидели в ресторанчике «Ла Гулю». Я был доволен, ибо мои гости и друзья оживленно беседовали, проявили хороший аппетит и не торопились уходить. Я еще раз заказал кофе, на сей раз с «арманьяком» в пузатых бокалах. Напиток был теплый, ароматный и разговорчивый, хотя назывался совсем холодно и неприступно: «Ключи герцогов».
Гости принялись рассматривать висевшие по стенам копии с литографии Тулуз-Лотрека. Один из моих друзей, инженер по образованию, даже не подозревал, что именно в этом ресторанчике будет говорить об искусстве, о Тулуз-Лотреке и его героинях. Или спрашивать. Впрочем, это совершенно одно и то же. Большое искусство меньше всего может быть уделом одних посвященных. Незадолго до этого дня мне случилось перелистать несколько книг по французской живописи конца прошлого века, и я мог продемонстрировать кое-какие знания. Кто из нас не любит поговорить! Было бы кому слушать…
