Дронов согласен с секретарем комсомольской ячейки:
— Ребята день ото дня набираются умения, и Ларичев показал, что завод для него уже не страшный зверюга. Завод для него и для других ребят уже не чужой. Подожди, Дерягин, они еще не так возьмутся за производство.
— Слышите, нет, ребятня? — спрашивает Курдюмов. — Михалыч очень верно сказал. Если человек начинает творить в своем труде, значит, он свой труд любит.
Дронов и Коля уходят, продолжая обсуждать тему отношения советских людей к труду. Лена и Ваня остаются, надо еще раз без помех взглянуть на Борькин змеевик.
— Я готова была избить его, когда он прогнусавил: «цирк», — кипит Лена. — Ваня, я уйду оттуда.
— Подумаешь, из-за него бросить лабораторию, — возражает Ваня. — Пусть лучше «тип» сам уходит.
— Разве дождешься, когда он уйдет!
— Если он только тронет тебя… — мрачно и с угрозой ворчит Борис.
— Дуралей ты! — вспыхивает девушка. — «Тронет»! Я, пожалуй, трону! — Рассерженная, Лена убегает.
Ты остаешься один в цехе. Записал давление и температуру, слил в бутыли чистый эфир из вакуум-бачка, прибавил пару в плоский аппарат и вернулся к промывочным чанам. Раньше торчал возле них, боялся упустить эфир, теперь просто приятно смотреть, так и тянет сюда. Жемчужины драгоценные несутся со дна и пропадают на поверхности. Ты вспоминаешь Пряхина и его грозовую разрядку (хорошо все-таки, что он не похож на Дерягина или Хорлина), вспоминаешь доброе обещание бриза выписать премию к празднику, вспоминаешь разговор Коли Курдюмова с Дроновым.
Любишь ли ты завод, Борис? Любишь ли ты этот цех, тяжелую химию? Как сказал Коля: если начинаешь творить — любишь?
— Не знаю, — вздыхаешь ты. — Не знаю, не знаю.
Наверное, рано говорить «люблю». Люблю, ухмыляешься ты, в обнимку неся с улицы здоровенные бутыли. Люблю до потери сознания, видишь? Просто жить не могу без этих ненаглядных тяжестей. Смотри, как я крепко их обнимаю!
Борис об этом никогда и никому не расскажет. Да и как об этом рассказать? Что, собственно, произошло, что случилось? Ничего. Ну, были в гостях у хорошего человека, немножко удивились. Чему удивились? Рассказать об этом немыслимо. А не думать об этом почти невозможно. И вспоминает Борис об этом уже который день.
Сидели с Ваней у Курдюмова в ячейке, зашел Дронов и сказал: «Хватит вам, ребята, решать вопросы и преть, идемте-ка лучше ко мне в гости». Борис и Ваня разинули рты: пока еще никто из заводских не звал их в гости. И главное совсем не в том: Дронов был какой-то необычный сегодня, веселый, радостный, весь будто светится.
