— Я сейчас выдам этим пижонам «амбре́», яркую охру и железных барышень, — свирепо шепчет Борис Ване. — Дам по разу каждому, и понадобится настоящее искусственное дыхание.
— Не смей, будет скандал, придется уходить, — отговаривает Ваня. — Не обращай внимания.
Самому Ване не очень-то удается «но обращать внимания». Галя гримасничает, морщит носик, отворачивается от Вани, смеется остротам пижонов и спрашивает у Марины:
— От меня тоже будет такой аромат?
Наконец свет гаснет, начинается концерт. Ты решаешь дать рукам отдых, вынимаешь их из карманов. Вдруг Лена овладевает твоей рукой. Ты в ужасе, пытаешься вырвать свою безобразную ручищу и чуть не кричишь, когда Лена прижимает черную, шершавую, пахучую и потную твою лапу к своей розовой, шелковой, пылающей щеке.
Одна заживаить, другая нарываить,
А третия открылася в боке.
Утесов поет негромким, глухим и приятным голосом знаменитую и смешную песню, его музыкальная банда грохает, лязгает и ухает, а ты, милый, их не слышишь, ты ловишь неслышные в адском шуме слова, слетающие с губ Лены:
— Я хочу, чтобы и у меня были руки, как у тебя. Я могу ради этого уйти из лаборатории в цех. Хочешь?
Ты возражаешь: в цех не нужно, что ты!..
Лена закрывает твой рот своей ладошкой. Дождавшись паузы — песня спета, — Лена оборачивается к насмешникам (они снова принялись за вас) и горячо, гневно отчитывает их:
— Вам не нравится запах? Уходите, если не нравится. Ишь, какие нежные! Мы химики, понимаете или нет, темные вы люди? Покажи им, Борис, руки, пусть полюбуются!
Ты жестко, будто нанося удар, протягиваешь пижонам кулаки и пружинисто разжимаешь пальцы. Пижоны озадаченно, во всяком случае без насмешек, разглядывают твои руки, многотерпеливые руки химика.
Лена с любовью и одобрением смотрит на тебя, на твое лицо, она уже не в первый раз замечает: ты, твое лицо очень изменились. Глаза те же, открытые, удивленные, губы те же, твои добрые толстые губы, тот же широкий лоб. Вместе с тем лицо другое: в глазах сухой блеск, они строгие и требовательные, поджатые губы говорят о терпении и мужестве, лоб передает напряжение мысли. Лена, смотри на него, смотри: Борис, твой Борис становится настоящим мужчиной.
В твоей жизни произошло событие, ты внес первое рационализаторское предложение. Ты потом немало сделал в химии, однако первое предложение — пусть крошечное, микроскопическое! — имеет для тебя, для завода, пожалуй, для всего государства особенную ценность.
Правда, тогда ты вряд ли это понимал. Все получилось вроде невзначай. Больше всего ты боялся утечек эфира при промывке: недоглядишь — и красней. Один раз Дерягин уже наказал тебя: вычли деньги из твоей получки. У Вани было два вычета. Промывка, как ни крутись, отнимает много времени. Неужели нельзя ничего сделать? Ты стоял около промывочных чанов и под журчанье воды думал, думал… Нужно избавиться от этой бодяги, нужно. А что, если?..
