— Ох негодяй, какой же вы негодяй!.. — Графиня швырнула футляр ему в лицо. — Не думаю, что ожерелье принесёт вам счастье.
— О, спасибо! — Граф открыл коробочку. Драгоценность мирно покоилась на атласном дне, доброжелательно сверкая при слабом свете луны. — Благодарю за напутствие и искренне надеюсь, что мы с вами никогда больше не увидимся. С сегодняшнего дня вы уже не живёте в моём домике, он продан. Так что возвращайтесь в свою уютную квартирку на Сен-Клод. Думаю, Клотильда вас заждалась.
Прислушиваясь к шагам госпожи де Ла Мотт, уходившей всё дальше и дальше, Калиостро испытал нечто вроде угрызений совести. Да, справедливости ради нужно было дать этой женщине денег, хотя бы немного. Кто знает, чего от неё можно ожидать потом? Граф подался вперёд, собираясь её догнать, но потом передумал. Возможно, он вышлет ей с Гильомом тысяч пятьдесят ливров, возможно, ничего не вышлет. Даже если она не увидит ни сантима, всё равно ей ничего не остаётся, кроме молчания. Ну что она скажет де Рогану? Что вместе с Калиостро они решили развести его на ожерелье? В таком случае она сама попадёт в тюрьму, а этого ей ой как не хочется! Когда замешаны столь высокие особы, лучше всего сидеть тише воды, ниже травы. Жанна — умная женщина и прекрасно понимает, как устроен мир. Об ожерелье ей придётся забыть, а деньги на жизнь она продолжит зарабатывать при помощи уличных мальчишек. Таким образом, нет ничего страшного, если он расстанется с ней вот так, а сам поскорее сделает отсюда ноги.
Ступая по старым прелым листьям, распространявшим грибной запах, граф дошёл до экипажа и нырнул внутрь. Он считал минуты, пока лошади мчали его по пустынным улицам Парижа, и еле дождался момента, когда Гильом распахнул перед ним входную дверь. Увидев бледного и дрожащего господина, верный слуга всё понял.
— Вам нечего бояться, — быстро сообщил он. — Проданы ещё два дома, за которые заплачено наличными, а ювелиру Ламберу я назначил на восемь утра.
Калиостро почувствовал, как страх постепенно улетучивается. Если завтра в восемь придёт Ламбер, ювелир, занимающийся контрабандой и не гнушающийся скупать краденое, не позднее чем через сутки он будет держать в руках больше миллиона ливров. Разумеется, не бог весть какая сумма за такое сокровище, но здесь, во Франции, дороже не продать, а из страны нужно бежать как можно скорее.
— Спасибо, мой верный Гильом, — с чувством поблагодарил Алессандро слугу. — Огромное спасибо! Пакуй свои вещи, ты едешь со мной.
