– Почему же еще? – эхом отозвалась она. В ее широко раскрытых глазах стоял страх. – А кто же другой?
– Как это «кто другой»?
– Неужели не понятно? Если один из преступников целился в Джимми Уотермана, то кто-то еще стоял рядом с командиром самолета. Сами понимаете. Ведь не мог один и тот же человек находиться одновременно в двух местах. Но капитан Джонсон, очевидно, выполнял приказания злоумышленника, как и Джонни.
Даже ребенку было понятно, что это так. Но я до этого не додумался.
Конечно, их было двое. Разве иначе они смогли бы заставить весь экипаж корабля плясать под их дудку? Господи, помилуй! Выходит, наше положение вдвое, нет, вдесятеро хуже, чем я предполагал. У нас в бараке девять мужчин и женщин. Двое из них убийцы. Убийцы, не ведающие жалости, готовые убивать ни за понюх табаку, если понадобится. А я не имею ни малейшего представления о том, кто они…
– Вы правы, мисс Росс, – выдавал я, силясь казаться спокойным. – Как же я раньше не сообразил? – Я вспомнил о пуле, прошившей насквозь человека и пробившей обивку кресла. – Вернее, все это я видел, но не сумел связать факты воедино. Полковник Гаррисон и капитан Джонсон были убиты разным оружием. Один был убит выстрелом из крупнокалиберного пистолета наподобие «люгера» или «кольта». Второй – из пистолета поменьше, с которым справится и женщина.
Я замолчал. Дамский пистолет! А может, именно дама и стреляла? Уж не та ли, что находится в моем обществе? Возможно, ее сообщник шел за мною нынче вечером. Тогда все встает на свое место… Нет, не может быть. Обморок имитировать невозможно. А что, если…
– Дамский пистолет? – произнесла стюардесса, словно угадав мои мысли. – Возможно, именно я и стреляла. – Голос ее звучал неестественно спокойно. – Ей-Богу, я не вправе осуждать вас. Будь на вашем месте я, тоже стала бы подозревать всех до единого.
Сняв с левой руки рукавицу и перчатку, она сняла с безымянного пальца кольцо и протянула мне. Рассеянно взглянув на него, я заметил гравировку и наклонился поближе: «Дж. У. – М. Р. 28 сент. 1958 г.». Я поднял глаза на стюардессу, на ее бледное, помертвевшее лицо. Она кивнула.
– Два месяца назад мы с Джимми обручились. В качестве стюардессы я летела в последний раз. В Рождество мы должны были пожениться. – Отобрав у меня кольцо, девушка вновь надела его, и, когда повернулась ко мне, в глазах ее я увидел слезы. – Теперь вы мне верите? – зарыдала она. – Верите?
Впервые за прошедшие сутки я повел себя разумным образом: закрыл рот и не открывал его. Даже не стал вспоминать странное ее поведение после аварии и позднее – на станции. Интуитивно я понимал, что иным оно и не могло быть.
