Подняв носилки, мы принялись привязывать к ним бортрадиста, стараясь, несмотря на тесноту, не причинить ему боли. В эту минуту вернулась стюардесса. На ней было теплое форменное пальто и сапоги. Я бросил ей брюки из меха карибу.
– Так-то лучше, но не вполне. Наденьте вот эти штаны. – Она заколебалась, и я грубо добавил:
– Мы отвернемся.
– Я… мне нужно проведать пассажиров.
– С ними все в порядке. Поздненько вы о них вспомнили, а?
– Знаю. Прошу прощенья. Но я не могла оставить его одного. – Стюардесса взглянула на молодого человека, лежавшего у ее ног. – Как вы думаете… я хочу сказать… – Она замолчала на полуслове, и вдруг у нее вырвалось:
– Он умрет?
– Вероятно. – При этих словах девушка вздрогнула, словно получив пощечину. Я не хотел причинить ей боль, а лишь констатировал факт. – Сделаем все, что в наших силах. Но, боюсь, этого окажется недостаточно.
Наконец мы надежно привязали раненого к носилкам, обложив его голову мягкими вещами. Когда я поднялся на ноги, стюардесса поправляла полы пальто, из-под которого выглядывали меховые штаны.
– Отвезем его к себе в барак, – объяснил я. – Внизу стоят нарты. Места хватит и вам. Можете поддерживать ему голову. Хотите поехать?
– Но пассажиры… – нерешительно проронила она.
– О них не беспокойтесь.
Плотно затворив за собой дверь, я вернулся в пассажирский салон и протянул свой фонарь мужчине с рассеченной бровью: в салоне горели лишь два крохотных огонька – не то ночного, не то аварийного освещения. Проку от них не было никакого, лишь тоску наводили.
– Мы увозим с собой бортрадиста и стюардессу, – объяснил я. – Через двадцать минут вернемся. Если хотите жить, держите дверь плотно закрытой.
– Удивительно бесцеремонный молодой человек, – проворчала пожилая дама. Голос у нее оказался низкий, звучный, и в нем была необычайная энергия.
– Лишь в силу необходимости, мадам, – заметил я сухо. – Или вы предпочли бы, чтобы я произносил длинные цветистые речи, а вы тем временем превращались в сосульку?
– Пожалуй, нет, – ответила дама отчасти шутливо, отчасти серьезно.
Когда я стал закрывать за собой дверь, мне показалось, что дама фыркнула. Иного определения не подобрать.
Пробравшись через тесную, изуродованную кабину пилотов почти в полной темноте, под свист ураганного ледяного ветра мы с невероятным трудом опустили раненого на сани. Если бы не рослый незнакомец, нам бы ни за что не справиться с этой задачей. Сначала мы с ним подали носилки, их подхватили снизу Джекстроу и Джосс, привязали к саням. Затем помогли спуститься стюардессе. Когда она повисла у нас на руках, мне послышался крик. Я вспомнил слова Джекстроу о том, что у нее повреждена спина, но деликатничать было некогда.
