— Как, как… по рации, — мрачно перебил вышестоящего начальника майор. — Спорим, связь здесь уже есть? А, Жорик, чем порадуешь?
Оба Туриста, перед этим колдовавшие с выносной антенной единственной уцелевшей радиостанции, впервые за всю операцию разложенной по всем правилам и на всю свою немалую длину, синхронно пожали плечами:
— Пока ничего. Сейчас по нашим частотам прогоним, потом попробуем местных послушать. На приеме, конечно. Хотя горы… короче, хрен его знает, как оно будет, даже с антенной. «Зонтик» вон ни хрена не берет, — он ткнул пальцем в сторону уткнутой в зенит раскладной параболической антенны тропосферной связи.
— Ну, валяйте, радиоманьяки. Смотрите только, чтоб не засекли, — майор повернулся к нам с полковником. — Короче, думаю, идти надо всем. Вперед вышлем разведгруппу, человечка так в три. Пацаны у нас тертые, втихую не спеленают, вдруг что — шумнут, дадут знать. Тогда мы стороной обойдем, вот здесь, — он указал по карте направление этого самого «здесь». — Если все по уму сделать, сто пудов получится. Так, коллега?
— Можно и так, — я кивнул, хотя ни критиковать этот, ни предлагать свой план не собирался. Во мне крепла непонятная уверенность, что все идет так, как должно идти, и от нас мало что зависит. Нас захватило каким-то непостижимым течением — и несет, несет куда-то. Не то вперед, не то по кругу. Последнее хуже, ибо рождает некую дурную ассоциацию — круговорот, спираль, воронка… Терпеть не могу, когда решают за меня, позволяя отклониться в сторону лишь на ничтожный, ничего не меняющий шаг. А неприятие подобного алгоритма у нашего народа в крови: шаг вправо, шаг влево — побег, прыжок на месте — провокация. Спровоцировать их что ли? Попрыгать немножко? Вот только интересно, как именно? Какого «прыжка» они от нас не ждут? Или, может, зря я зациклился, и вовсе не в них дело? А ведь что-то в этом есть, не может не быть…
— Чего мрачный такой? — дождавшись, пока Сергей отвлечется на разговор с Валерой, негромко спросил майор, пододвигаясь ближе. — Надумал чего?
— Хрен его знает, — я вытащил сигарету, хотя раньше никогда не позволял себе этого на марше, берег дыхание. — Вертится какая-то мыслишка, а поймать не могу. Даже и не мыслишка, а так, неоформленное что-то. Вроде знаю, что должен что-то вспомнить — и не могу. Короче, не знаю, коллега, не могу понять…
— Ты про эти свои аналогии что ли? — поколебавшись, майор тоже закурил.
— Да нет, пожалуй, уже нет. Понимаешь, аналогии аналогиями, только вот чувствую я себя оловянным солдатиком, от которого хрен чего зависит. И которому почему-то сильно-сильно везет. От спецназа отбились, немцы нас не заметили, когда вертолет захватывали, считай, целый гарнизон разгромили, должны были разбиться — не разбились, даже наоборот — оказались именно там, куда и не знали, как добраться. Неправильно это. Не может так везти. Не может — но везет.
