Сассь проходил именно как «Сассь = Сайз» — аноним с невыясненным бэкграундом. Видимо, следователи были русскоязычными и тоже не врубались, что речь идет не о кличке, а о подлинном имени.
Я помню Сасся еще по «Раку» и даже по Старому Томпа. Так называли Дворец культуры молодежи им. Яна Томпа (эстонского коммуниста, казненного властями Первой Эстонской Республики за участие в прокоммунистическом путче в 1924 году), который был одним из ранних форпостов эстонской рок-музыки и располагался в здании бывшей штаб-квартиры средневекового ливонского братства Черноголовых — военизированной корпорации молодых купцов, привилегии которой сохранялись до провозглашения эстонского национального государства в 1918 году. Впервые я попал в Старый Томпа в период ракуских сейшнов, на выступление легендарной группы Коoma[9]. Это было нечто вроде «Зеппелин» и Заппы в одном флаконе. Главный хит команды назывался «Я чищу свои зубы кровью…». В известном смысле ребята действовали в эстетике прото-панка, опередив историю на десятилетие. Средневековый антураж Дворца молодежи усиливал сюрреалистическое впечатление. Казалось, какой-то колдовской силой, неразделимой с ритмами тяжелого рока, духи средневековых алхимиков и чернокнижников перенеслись в главный церемониальный зал массивного каменного фахверка с фасадом венецианского палаццо.
Здесь же, в Старом Томпа, я познакомился с Кастрюлей и Кристи — ужасно волосатыми и ужасно обтертыми хиппанами в тотально заплатанной голубой джинсне. С ними у меня связан первый опыт знакомства с «наркотиками». Помню, как еще старшеклассником прочитал в газете о новой накрывшей Запад напасти: наркотиках. Что это конкретно такое и как оно действует, понять из заметки было невозможно. Тут описывались в основном последствия злоупотребления, но никак не вызываемые наркотическими веществами состояния. И вдруг Таня Блэк, с которой мы учились в параллельных классах, рассказывает мне историю про какого-то странного человека, у которого можно ИХ достать! Причем бесплатно. Ну как тут откажешься?
Человек этот жил на Вышгороде, в средневековом доме, где не то что внешний — внутренний ремонт, видимо, не делался с пятнадцатого века. Толстенные кривые стены, маленькие окошки, приземистые потолки, совершенно непонятная логика разноуровневых внутренних пространств… Человек оказался пятидесятилетним фриком с помятой рожей и в совершенно несуразной полосатой пижаме. Говорил он тоже не совсем внятно. Поспрашивал Таню о «состоянии», потом сделал обзорную лекцию о конце света по материалам Новозаветного Откровения. Как сейчас помню гнетущее чувство, которое у меня вызывали пассажи про саранчу с человеческим лицом и прочие гадости, озвученные под мрачными средневековыми сводами гласом вопиющего в пустыне. Я тогда мало что понял, а теперь четко вижу: явный сектант — то ли баптист, то ли свидетель Иеговы. Наконец, бросив на меня безумный взгляд, хозяин спросил Таню:
