— Я еще посмотрю на тебя, — сказал Мирон. — Ты вздорный старик, с тебя станется…
— Нет. Просто мне есть что предложить. У меня есть реликвия.
— А! — сказал Мирон. — Старинная фотография?
— Я передам ее потом девочке.
— Кстати, я так и не уточнил. Ее на самом деле зовут Оля? Или у тебя путаница в голове?
— Ты будешь смеяться. Оля. Ольга.
— О! Это варяжское имя Хельга. В этом что-то есть. С этого имени начиналась Россия. Туда ей и вернуться, чтобы стать собой.
— Мудрено, — ответил он.
— А может, мне этого просто хочется. Ты не возражаешь, если я поухаживаю за твоей сестрой?
— Да вроде уже стыдно.
— А я поухаживаю… Нет ничего крепче любви стариков. Это я сейчас и придумал, и уверовал в это.
— Бог вам в помощь. Насмешил ты меня…
Он вспомнил девушку, которую когда-то нес на руках. Было чистое небо и очень холодное солнце. Оно просто сочилось льдом и мраком.
Откуда солнце знало?..
— Не верю я в эту затею, — сказал вдруг Мирон. — Я видел много дружб. По школе, по пьяни, по соседству, по идее, тут еще много чего можно прибавить. Видел дружбу и на крови. Когда с поля полумертвого вынес… Самые непредсказуемые соединения — между родней. В семейных отношениях или любовь, или уж ненависть, а дружба — девушка из других молекул. Ей ДНК не нужна, она на эфирных маслах. А в вашем случае столько крови. И на́ тебе! Является нечто откуда-то и говорит: «А теперь давайте дружить». Это страны, убивающие друг друга, могут задружить. В войне нет личного, вся вина — на державе, а в классовой борьбе есть. И в религиозной есть, потому что Бог — он личный. Но держать тебя я не буду. Мы тебя оденем как следует, ты не фраер какой-нибудь, но не лезь в середину, не раскрывай душу, даже если увидишь похожий на твой глаз.
Никифору Луганскому, он же Никифор Крюков, купили дубленку, хороший треух, ну там костюм, ботиночки и прочий марафет — все как положено. Дали на всякий случай пистолет — из наших лучших.
— Москва кишит криминалом, это ей еще выйдет не боком — горлом, а тебя мы хотим встретить здоровеньким. За семью не бойся, она у нас приживется. Племяш твой на новой коляске — прямо красавец. А там, глядишь, если еще не поздно, поставим и на протезы. И ребенок оказался ему кстати. Как дочь, а вернее, внучка. Так что не боись, но будь осторожен. Не попадись опять, когда у тебя уже все наладилось. И подальше от любой власти. Среди твоих сродственников в ней много народу. Будь осторожен. Иди в парикмахерскую, я дам команду, чтобы из тебя сделали не замшелого старика, а Бернарда Шоу. Тебя не должна узнать жена Луганского, если будет там.
