Луганские — фамилия не затрепанная, не то что Ивановы и Сидоровы. Но думать, что она у одной семьи, тоже глупо. Татьяна собственными глазами читала, что где-то есть такой мэр — Луганский. Бездарно так сужать проблему взрыва. Одного корня в ней все равно нет.
Они ехали к бабушке втроем — Татьяна, Вера Николаевна и ее друг. Он не оставлял ее, и Татьяна уже не могла понять, просто ли он коллега или любовник. Она стеснялась думать на эту тему.
Заботу Андрея видел отец, но его это даже как бы устраивало. Если нечего мужику делать, пусть сопровождает. Новый зять как раз взял его на службу почти по специальности, инженером, и деньги у него теперь другие. Так что с работы не отпросишься. Не будет же он пользоваться родственными связями, не так воспитан.
Кто бы мог подумать, что присутствие мужчины и жгучая тайна взрыва питают больную женщину такими соками — куда там лекарствам. Она слышала, что многие женщины как полоумные стали писать детективы. И однажды она спросила Татьяну: «А тебе слабо?»
— Я что, мешком прибитая? Это же товар для членистоногих.
— Ну и зря. Ты хорошо пишешь. Напиши хорошо — как для умных млекопитающих.
— У меня другая профессия, мама, — отвечала Татьяна.
А Вера Николаевна назло дочери даже придумала первую фразу детектива. «В то утро жена Луганского разбила зеркальце, не ахти какое, копеечное, но настроение испортилось сразу».
Татьяна же по дороге в дом престарелых вспомнила:
— Мне бабушка рассказывала, что когда их родню раскулачивали, то рядом сожгли большой дом главного кулака. Многие из деревни у него работали, особенно в пору, когда был голод. Ты не помнишь эту историю?
— Это я тебе рассказывала, а не бабушка. Потом на месте пожарища построили клуб.
— И больше ничего? — допытывалась Татьяна.
— Во время войны, так мне рассказывали, молоденькие девчонки давали в клубе дрозда. Конечно, стыдно… С немцами. Но вот я уже старуха, и сейчас хорошо это представляю. Играет музыка, а тебе семнадцать, и ноги сами идут. Это же соки, природа. Некоторых дурочек потом выслали. А некоторые сами уехали с немцами. Почему я сейчас уехавших не сужу? Объясни, у тебя высшее образование.
— При войне другие постулаты морали. С врагом нехорошо… Но сейчас я сама так радуюсь успехам наших певцов, танцоров, ученых, которые уехали и живут как люди. Может, и те военные девчонки живут хорошо?
— Но ты же тут и не уезжаешь, — как-то то ли виновато, то ли робко сказала Вера Николаевна.
— Каждый выбирает по себе, — ответила Татьяна.
