Достигнув вершины преграды, Макаса перекинула на ту сторону ногу и спустила вниз цепь, чтоб Клоку было за что ухватиться. Мурчаль живо взобрался к нему на закорки, Макаса потянула обоих наверх, и Клок, цепляясь за ветви когтями задних лап, без труда поднялся к ней. На той стороне гнолл снова почуял следы дриады, человека и тауренки, вот только дальнейший путь не понравился Макасе с первого же взгляда. Заросли впереди становились гуще, мрачнее, тенистее, и, мало этого, там, в чаще леса, Клок унюхал не только друзей.
– Паук, – отрывисто рыкнул он. – Не один паук, много. Будь готова к бою, не то попадешь к паучищу на ужин.
Малыш-мурлок, выхватив копьецо, ткнул им в воздух.
– Мурчаль прргле тк, нк керлуг!
– Глядеть в оба. Сюрпризы мне ни к чему. Мы остаемся без света солнца, а в темноте наши шансы против пауков лучше не станут. Идем.
Передоверять место во главе отряда Клоку Макаса вовсе не думала, однако гнолл поднял нос и помчался вперед, через лес, по тропе, окаймленной полотнищами паутины, петляя из стороны в сторону так резко, что при одном взгляде на него едва голова не кружилась. Дневной свет действительно начал меркнуть. Небо за пологом леса, над островерхими холмами, на глазах сделалось темно-синим, затем окрасилось в пурпур, вдоль кромки гор засияли ярко-оранжевые мазки, и вскоре Макасе пришлось сощуриться, чтоб разглядеть путь впереди.
Наконец Клок замедлил бег, сжал кулаки, заозирался по сторонам.
– Лркна мург? – прошептал Мурчаль.
Макаса бросила взгляд на мурлока. Тот, склонив голову набок, вопросительно глядел на нее.
– Нет, никаких остановок, – резко откликнулся Клок. – Устал? Мы понесем. Не стой на месте. И вверх не гляди.
– Что?
Нагнувшись, Макаса подхватила усталого мурлока на руки. Его ножки были куда короче, чем у остальных – неудивительно, что он выбился из сил первым.
– Вверх не гляди, – повторил Клок, петляя среди деревьев.
Вскоре Макаса почувствовала, что широкая, нахоженная дорога осталась далеко за спиной, а справа, в воздухе, между двух толстых сучьев, заметила нечто белое, слегка поблескивавшее серебром. К жутковатым паучьим тенетам, тянувшимся от камня к камню, от края к краю входов в пещеры, она уже попривыкла, но эта штука выглядела иначе. Продолговатый, величиной с человеческого ребенка, странный белый предмет тихо покачивался на легком ветерке.
– Что это? – прошипела девушка.
– Не смотри, – буркнул в ответ Клок. – Не спрашивай. Вперед, живее.
И они пустились бежать. От тряски Мурчаль на плечах заскакал вверх-вниз, древко его копьеца застучало по локтю. Деревья вокруг сгрудились еще теснее; то тут, то там с ветвей их свисали на толстых, точно канаты, нитях паучьего шелка такие же странные, белые, продолговатые штуки, и с каждой новой еще один волосок на затылке поднимался торчком. Одна из таких штуковин, попавшихся путникам на глаза, мерно подрагивала, и Макаса могла бы поклясться, что изнутри доносится сдавленный сип. А вдруг Арамар с остальными тоже забрели сюда и встретили здесь ту же жуткую смерть? От этой мысли Макасу охватила дрожь. Конечно, в висящих над головами коконах вполне могли оказаться кролики, или птицы, а то и какое-нибудь зверье покрупнее, однако Макаса решила вернуться немного назад и взрезать один-другой: что, если там, внутри, вправду окажется задыхающийся, беспомощный Арамар?
