— Знаешь что, умник, — зарычал Спарун, — что-то я достаточно утомлен всем случившимся, чтобы тратить силы еще и на какие-то там догадки. Просто говори, что у тебя на уме.
— Хорошо, — кивнул Дерлет. — У меня возникло серьезное предположение, что алхимика убил ты.
Наступило молчание. Спарун изумленно смотрел на своего компаньона. Тому с каждым мгновением все больше становилось не по себе. Наконец Дерлет воскликнул:
— Ну что? Что? Почему ты так глядишь на меня?
— Пытаюсь понять, каким органом думают такие люди, как ты, — ответил Спарун.
— Я думаю головой… О чем ты говоришь? — спохватился ученый.
— О том, что ты дурак, — ответил Спарун спокойно.
Теперь, когда Дерлет открыл ему свою тайную мысль, моряк совершенно перестал нервничать. «Либо невиновен, либо — отпетый негодяй», — думал Дерлет, наблюдая за ним.
— Как ты мог прийти к подобному выводу? — осведомился Спарун.
— Ты ведь был в беспамятстве, — объяснил Дерлет. — А когда человек не соображает, где он и что происходит вокруг, он может, сам того не понимая, совершать ужасные вещи. В Туррисе была одна жрица Вереса, к примеру, и с ней случилось нечто похожее. То есть, она ничего не помнила… наутро. Ее нашли в храме Ингерады, где лежали пять убитых аколитов. Настоящая бойня! Но жрица твердила, что не делала этого.
— И как все закончилось? — заинтересовался Спарун.
— Было решено, что Верес вселился в свою служительницу и заставил ее совершить пять убийств во славу свою. Предположили, что между богами-супругами произошла ссора, и Верес отплатил Ингераде на земле, уничтожив ее служителей. С другой стороны, было также решено вознести хвалу милосердию Вереса, поскольку он ограничился аколитами и пощадил наиболее ценных служителей Ингерады, тех, кому трудно было бы потом найти замену.
— А со жрицей-то что было? — настаивал Спарун.
— Ее казнили, — сказал Дерлет. — Дабы не прогневать Ингераду. И после этого в Туррисе опять воцарился мир, а процветанию города и торговли ничто не помешало.
— Здорово жрецы разобрались с этой историей, — восхитился Спарун. — Вот что значит — хорошо знать богов и уметь угождать им.
— Жрецов обучают этому искусству с самого раннего детства, — отозвался Дерлет. — Чему уж тут удивляться!
— К счастью, я не жрец, — сказал Спарун. — И мне не приходится иметь дело с подобными ужасами.
— Можно подумать, вытаскивать из трясины дохлое чудище приятнее, чем резать жертвенных животных или сжигать цветы перед алтарем!
Спарун обернулся к чудовищу и еще раз оглядел его.
