«Водоворот, — вспомнил Спарун. — Сейчас корабль уйдет на дно, и там, где он был, поднимется огромный водоворот… Нужно уплывать».
Он принялся грести, изо всех сил отталкивая воду руками и ногами. Рядом, как ему казалось, он видел других моряков. Потом у него уже не осталось ни сил, ни времени озираться по сторонам. Он только греб, и не было ничего, кроме воды — враждебной, готовой проглотить человека в один миг…
Растянувшись на спасительной доске, Спарун потерял сознание. Он не знал, как долго пробыл в забытьи. Может быть, несколько минут, а может — час. Но наконец спасительное беспамятство отступило, и Спарун вновь открыл глаза.
В первые мгновения Спарун даже не понял, что случилось. Не захотел поверить в это.
Ни корабля, ни единого человека поблизости не было. Только скалы, вздымающиеся впереди, кажется, до самых небес и морская гладь. Начинался прилив.
Он остался один? Погибли… все? И капитан?
Словно видение, мелькнул в его мыслях образ капитана Ронселена — как он стоит на накренившейся палубе, широко расставив ноги, и потрясает кулаками, угрожая небу и обитающему там хитрому божеству, которое обязано покровительствовать морякам! Слышите — обязано! Покровительствовать! А не пускать ко дну их корабли вместе с командой и грузом, клянусь блевотиной пьяной акулы!
— Погиб… — Спарун произнес это вслух, словно пытаясь примириться со случившемся.
Затем он снова поплыл — к берегу.
* * *
Наконец Спарун достиг цели и, совершенно обессиленный, вцепился в гребень выбеленного ветрами камня. Он забрался наверх и огляделся. Куда ни посмотри — везде выглядывают из воды эти круглые «островки», почти одинаковые по размеру, с красивой пятнистой поверхностью. Когда волны омывали их, они делались еще ярче и переливались под солнцем.
Странно… Почему они все одинаковы?
Догадка пришла так неожиданно, что Спарун вскрикнул.
Это не камни. Это панцири черепах.
Десятки, сотни панцирей давно умерших черепах, тех самых, огромных, которые позволяли людям превращать себя в корабли. Все они были мертвы. Спарун оказался на кладбище.
От этой мысли ему сделалось не по себе, но пришлось ждать отлива, чтобы спуститься наконец со спасительного «островка» и по песку добраться до твердой почвы. Цепляясь за камни и обломки древних черепашьих панцирей, Спарун тупо смотрел, как медленно отступает море. Постепенно обнажалось дно, стали видны извивающиеся темные водоросли и причудливые раковины, вросшие в песок…
И вот наконец он смог спуститься и, увязая в сыром песке почти по колено, добрел до поросшего травой берега. Долго-долго лежал он на траве, ничего не ощущая, кроме тверди, спасительной тверди… но и она, как ему чудилось, покачивалась. Должно быть, он опять потерял сознание.
