— Кажется, ты что-то произнес, Тьяга?
Тощий матрос криво улыбнулся. Спереди у него недоставало двух зубов, что почему-то придавало его улыбке хищный вид.
— Они уходят, капитан, — повторил Тьяга. — Этого нельзя допустить.
— Наглец! — Капитан ударил его по лицу. — Отойди и не смей давать мне советы.
Тьяга опустил голову и бросил на капитана злой взгляд.
— Это ошибка, — буркнул он, однако дальше спорить не осмелился и отошел в сторону. Он схватился руками за борт, с тоской наблюдая за убегающей «Птицей». — Нельзя им позволить уйти вот так запросто.
Тьяга жаждал крови.
Он плавал на «Крыле Смерти» уже второй год. Странный человек — ни с кем не сходился близко, от вина становился только мрачнее, грабил без интереса и жадности и приобрел репутацию крайне нежелательного клиента среди береговых девиц — они не любили его за жестокость и неспособность получить удовлетворение.
Единственное, что вызывало у Тьягы подобие радости, было кровопролитие. Лишь вдыхая чужую смерть, он чувствовал себя живым.
— Ты погибнешь, — шептал он вслед «Облачной Птице». — Не надейся на благополучный исход. Ты утонешь сегодня. Я вижу это, поверь, я это вижу!
* * *
Перед «Облачной Птицей» стремительно росла огромная скала.
Обычно корабли проходили пролив между островами во время прилива, когда вода стояла высоко, но на сей раз обстоятельства потребовали не мешкать. Когда Ронселен понял, что натворил, было уже слишком поздно.
Спасая судно от пиратов, капитан невольно завел его в другую ловушку.
— Лево руля! — заревел Ронселен.
Бросив весло, Спарун с ужасом смотрел, как перед ним буквально из пустоты поднимается белая стена.
Слишком поздно!
Раздался оглушительный треск, и сразу же в несколько огромных пробоин хлынула вода. Нос корабля задрался, корма ушла глубоко в воду. «Товар пропал», — подумал Спарун и вдруг истерически расхохотался. Он, несомненно, погибнет через несколько минут — и все же не перестает думать о том, как недоволен будет отец потерей корабля и товара.
— Котру! — рычал Ронселен, потрясая кулаками. — Котру!
Он повторял имя божества не то как молитву, не то как последнее из проклятий.
Новая волна захлестнула корабль. Обреченное судно погружалось все глубже.
Моряки прыгали за борт, но водовороты многих утягивали прямо под днище, и наружу выплыть они уже не успевали. Спарун изо всех сил вцепился в какую-то доску. Ронселен швырнул хозяйского сынка за борт.
— Нет! — отчаянно вскрикнул Спарун, однако было уже поздно: он плескался в воде, и волны были повсюду, они лезли в глаза, в рот, в нос, заливали уши, перекатывались через голову… Они были кусачими и едкими, от них щипало в глазах, как от самых жгучих слез.
