— Ликка, — окликнул ее Элаин.
Она вздрогнула, последняя стрела прошла мимо цели. Мраморный профиль Ликки слегка исказился — на миг. Она повернула голову к молодому солдату.
— Мы знакомы? — осведомилась она.
Элаин улыбался от уха до уха — как улыбался еще в отцовском доме, когда младшая сестренка радовала его какой-нибудь милой выходкой. Перед этой обаятельной улыбкой не могла устоять ни одна женщина.
— Мы с тобой служим в Старом Форте уже несколько месяцев, Ликка, — сказал Элаин. — И если я с тобой не заговаривал прежде, то лишь потому, что к тому не было никаких поводов. Ты же, кажется, вообще не обращала на меня внимания.
— Это точно, — фыркнула она. — Немного здесь таких, на кого стоило бы обратить внимание.
— Скажи, Ликка, почему ты избрала себе это служение, если оно тебе так ненавистно?
— Ненавистно? — Теперь лучница выглядела озадаченной. — Вовсе нет! С чего ты взял? Это нелепица… Я люблю Вереса и счастлива служить ему. Что ожидало меня в родном городе? Замужество? Толстый муж, десяток сопливых детей, глупые служанки, заботы по хозяйству? Все это претит мне. Я с детства ненавидела отца и мать за то, что привели меня на этот свет в обличии девочки. Вот будь я парнем! Я бы ходила на охоту, я бы участвовала в войнах! В двенадцать лет я сбежала из дома и пришла в храм Вереса. Продолжать? — она подняла брови и с вызовом посмотрела на Элаина.
Он казался ошеломленным. Вот уж от кого он не ожидал такой исповеди, так это от Ликки. Она всегда выглядела такой сдержанной и молчаливой! Казалось, сейчас она ухватилась за возможность излить первому попавшемуся слушателю все то, о чем молчала несколько лет. И то обстоятельство, что слушатель этот оказался ничтожный Элаин, самый младший из новобранцев, любимчик Магистра, парнишка с глупой ухмылкой, только облегчало задачу. Куда труднее было бы откровенничать перед кем-нибудь из солдат постарше, перед мужчиной, который делает вид, будто слушает, а в мыслях раздевает ее.
— Ты оказываешь мне большую честь, Ликка, — серьезно сказал Элаин. Теперь он больше не улыбался.
— В храме Вереса меня не хотели принимать, — продолжала Ликка. — Пришлось умолять, унижаться. Я на все была готова. Провела несколько дней без еды у них под воротами, пока они, наконец, не сжалились и не впустили меня.
— Это обычай, — перебил Элаин.
— Что?
— Всех, кто желает служить божеству, испытывают, так или иначе.
— И тебя? Ты ведь, кажется, избранный? — Ликка прищурилась.
