До Коринфа Родоклея – измученная, отощавшая, со сбитыми в кровь ногами – дошла лишь потому, что Фирио, казавшаяся неутомимой, тащила ее за собой, а когда бывшая сводня отказывалась идти и умоляла бросить ее умирать на обочине, Фирио взваливала ее на спину и продолжала неспешно, однако неостановимо шагать по большой дороге, ведущей из Элевсина в Коринф.
И в эти минуты, когда Фирио шла, согнувшись под тяжестью Родоклеи, и низко склоняясь к каменистому, ухабистому пути, она напоминала Родоклее охотничью собаку, которая взяла след дичи – и не остановится, пока не настигнет ее. Наверное, Фирио и сама не могла бы толком объяснить, ведет ее желание отомстить Идомене за побег или желание обладать ею – а главное, что она будет делать потом, когда достигнет цели. Однако спустя некоторое время, уже в Коринфе, Родоклея поняла, что Фирио обладала неким почти нечеловеческим чутьем, которое и привело ее к удаче.
Едва миновав Восточные ворота Коринфа, они увидели небольшую пекарню, из которой доносился манящий запах свежевыпеченных лепешек, и Фирио без раздумий шагнула туда, однако, лишь только она приблизилась, из окошка высунулся человек, присыпанный мукой, столь могучего сложения, что он с трудом просунул в окошко свои широченные плечи, и рявкнул:
– Идите прочь, проклятые попрошайки! Богам известно, что я добряк, но я не могу кормить всех нищих, проходящих через эти ворота, только потому, что мой дед поставил здесь пекарню!
– А не нужен ли тебе подмастерье, добрый господин? – спросила Фирио.
– Иди, иди своей дорогой, мóро! [74] – повел белой бровью пекарь, пренебрежительно глядя на великаншу Фирио, которая по сравнению с ним и впрямь казалась не столь огромной. – Мне не нужен подмастерье, к тому же, ты до того грязен, что от твоих лапищ мои белые лепешки станут черными, а черных лепешек мои покупатели не любят!
Вслед за этими словами он извлек свои широченные плечи из окошка и исчез в глубине пекарни. Вспыльчивая Фирио схватила было камень и уже изготовилась запустить им в окошко, как вдруг Родоклея с изумлением увидела, что Фирио тут же отбросила его и довольно улыбнулась. Видимо, ей настолько польстило, что пекарь принял ее за мужчину, что она отказалась от мести!
– Ну что, тогда идем прямиком к храму Афродиты? – спросила Фирио, покосившись на измученную Родоклею. – Думаю, он вон там, откуда поднимается к небу стол света. Я что-то слышала про венец Афродиты, которые светится днем и ночью…
